В присутствии врага

— Статья обо мне и о моей дочери. И, надо полагать, о том, что привело к ее смерти.

— Понимаю, — он положил руку на подлокотник кресла. Кожа, которой оно было обтянуто, скрипнула, и это только подчеркнуло тишину, царившую во всем здании министерства и даже за окнами на улице. — Имело ли место… — он замолчал. Лицо его приняло задумчивое выражение. Казалось, он размышляет о выводах, к которым его подталкивает упоминание о статье в «Сорс».

— Ив, между вами и вашей дочерью возникали проблемы?

— Проблемы?

— Вы сказали, что в статье будет написано о том, что привело к ее смерти.

— Это не статья о проблемах жестокого обращения родителей с детьми, если вы это имеете в виду, — пояснила Ив. — Шарлотта не подвергалась жестокому обращению. И причина, приведшая ее к смерти, не имеет отношения к ней самой. По крайней мере, в этом смысле.

— Тогда, может быть, лучше вам самой рассказать мне, каким образом затрагивает вас эта статья.

— Я хотела поставить вас в известность, потому что не раз в прошлом, когда желтая пресса обрушивалась на какого-то политического деятеля, это заставало правительство врасплох. Я не хотела, чтобы так же произошло и в данном случае. И я решила чистосердечно рассказать вам обо всем с тем, чтобы мы могли подумать, что делать дальше.

— Всегда полезно знать заранее, это укрепляет наши позиции, — согласился Хептон. — Это всегда помогало мне точнее оценивать ситуацию.

От внимания Ив не укрылось то, что он употребил местоимение в единственном числе — «мне». Она также заметила отсутствие какого-либо слова или хотя бы покашливания, которое можно было бы интерпретировать как ободряющее. Сэр Ричард Хептон почувствовал, что дело плохо пахнет. А когда дурной запах проникал в его образцовое жилище, он знал, как открывать окна.

Ив начала рассказывать. Реальной возможности окрасить эту историю в вызывающие к ней симпатию тона у нее не было. Хептон слушал, сложив руки на столе, и лицо его напоминало непроницаемую маску, которую она столько раз видела в прошлом на встречах и совещаниях. Она описала все сколько-нибудь значимые подробности своего недельного Блэкпульского загула с Дэнисом Лаксфордом, а также все подробности, относящиеся к исчезновению Шарлотты и последовавшей за этим смерти. Ив ощущала нервное напряжение одеревеневших мышц от шеи до крестца. Она пыталась заставить свое тело расслабиться, но не могла обмануть его, убедив, что ее политическая судьба не зависит сейчас оттого, как расценит ее совершенный одиннадцать лет назад поступок этот человек.

Когда она закончила свой рассказ, Хептон отъехал в своем кожаном кресле на колесиках от стола и медленно повернул его в сторону. Подняв голову, он, казалось, внимательно изучал портреты трех монархов и двух премьер-министров, висящие на противоположной стене. При этом он потирал большим пальцем подбородок. Тишина была настолько глубокой, что Ив могла различить сухой шорох, с каким его палец скользил по отросшим щетинкам.

Она сказала:

— Я усматриваю в действиях Лаксфорда две цели: тираж газеты и политический урон. Он рассчитывает обойти по тиражам «Глоуб». И намерен нанести удар по правительству. С помощью этой статьи он одним ударом убивает двух зайцев.

— Возможно. А возможно, и нет, — голос министра звучал задумчиво. По его тону Ив поняла, что он решает, как отреагировать на эту статью. Самое главное — это локализовать вредное воздействие.

— Конечно, все это можно повернуть против Лаксфорда, Ричард. Если меня изображают как лицемера, то кто тогда он сам? А когда полиция разоблачит его как вдохновителя и организатора похищения Шарлотты…

Поднятием указательного пальца Хептон остановил ее. И продолжал думать. Ив отметила про себя тот факт, что он взвешивает про себя варианты ответных действий, не посвящая ее в суть этих вариантов. Она понимала, что сейчас в ее собственных интересах ничего больше не говорить, но не могла удержать себя от последней попытки выкарабкаться.

— Дайте мне возможность поговорить с премьер-министром. Наверняка, если он будет полностью осведомлен о том, что предшествовало написанию этой статьи Дэниса Лаксфорда…

— Вне всяких сомнений, — медленно проговорил Хептон, — премьер-министр должен быть поставлен в известность о том, что происходит…

— Я могу поехать на Даунинг-стрит, — с большим облегчением проговорила она, — он сразу же примет меня, когда узнает, что поставлено на карту. И лучше мне поехать прямо сейчас — пока еще темно и газеты не поступили в продажу — чем ждать, когда эта история станет известной и начнут собираться журналисты.

— Завтра он должен отвечать на вопросы парламентариев в палате общин, — задумчиво продолжал Хептон.

— Тем более ему необходимо узнать о Лаксфорде сейчас.

— Оппозиция — не говоря уже о прессе — проглотит его живьем, если мы не проявим осмотрительности. Поэтому он не может предстать перед членами парламента, если этот вопрос не будет окончательно решен.