В пропорциях добра и зла. Стихи

Квасной патриотизм – испортилась закваска.
Напитки поновей пьет двадцать первый век.
У них иной купаж, и крепость, и окраска,
В них космос, поцелуй, лоза и человек.

И как ни повторяй – у нас иные корни,

Мы пленку древних вер натянем на глаза,
Других идей полет нас радует и кормит,
На пике скоростей смекни, что будет за.

Нет будущих побед в заборах резерваций.

Нас общий кровоток питает и зовет.
Не потеряй себя в кровосмешеньи наций.
А любопытный внук оценит и поймет.

«В деревне летом стало столько света…»

В деревне летом стало столько света,
Что стены деревянные плывут,
И тонкие балясины буфета
Почти античный образ создают.

Стакан граненый преломляет лица,

В графине влага тает за стеклом,
И малосольный огурец сочится
На черный хлеб за солнечным столом.

Смородина, малина и крыжовник,

Как радуга в тарелке голубой,
И супчика грибного не половник,
А два и три отведаем с тобой…

Морали нет, и выводы сомлели.

Блаженствует душа, летит за край…
Дай Бог, чтоб этот маленький, но рай
Не стал крестом в оптическом прицеле.

Август

Двор усеян рябиновым сором.
Сухо. Ягоды крышу клюют.
Август в паузах смотрит с укором
В расточительность летних минут.

Плодоносит, цветет, созревает

И торопится дать семена
Все, что в жизни остаться мечтает
(через зиму согреет весна).

Жизнь пытается выжить упорно…

Ловит кот зазевавшихся птиц
Перелетных, расслабленных кормом
Щедрых летних последних страниц.

Ставровуни

Я монастырь. Построен на горе.
На острове вершины нету выше.
Мне утро крест целует на заре.
Закат сползает с горделивой крыши.

А ночью чистой звезды, как роса,

Поля небес узором покрывают.
И трепетной молитвы голоса
По имени святое называют.

Гора креста с Голгофы, где распят

Разбойник близ Христа благоразумный.
Сей крест Еленой много лет назад
На Кипр доставлен после бури шумной.

С тех пор построен монастырь мужской.

Разбойнику в раю поют певуньи.
Его душа с молитвой и тоской,
Как облако, висит над Ставровуни.

Я монастырь. Я знаю ночь и свет.

Меня на небо поднимают скалы.
Я знаю, что раскаяния нет,
Коль нет в душе святого идеала.

Ко мне опять приходит человек.

Уж сколько их я исцелил смиренно.
Благоразумно поступай вовек
И станешь чистым и обыкновенным.

Старому интеллигенту