В пропорциях добра и зла. Стихи

Богатство – старость. Нечего терять.
Советские, поеденные молью,
Надежды меховые согревать
Уже не могут с прежнею любовью.

Но истины открыты и резки,

Без романтизма трезвых заблуждений,
Рисуют завтра свежие мазки,
Смывая позолоту достижений.

На переломе времени и ног,

В брезгливости пожатий потных пальцев
И в гипсе бескультурия ты смог
Стать камертоном истиноискальцев.

Твоя звезда горит не большинству.

Твоя судьба – не выбор молодежи.
Но слово ясно и по старшинству
Оно звучит весомее и строже.

Городской трамвай

По рельсам трамвай уплывает направо,
Где виден окраин разрушенный рот:
Забор новостроек, складов и отрава
Развязок и свалок, гниющих болот.

Реклама зовет поддержать депутатов

И честно кремировать умерших тут.
Мужские фигуры крылатых поддатых,
Шатаясь, вперед к коммунизму идут.

Трамвай, постояв на кольце, развернулся,

И к центрам торговым поехал народ,
Где город в зеркальную жизнь окунулся,
Настроил высоток и доллары жрет.

Там Ленин стоит, вскинув руку упруго,

Там мочатся мерсы сверх меры и сил,
В высотках живут депутаты с прислугой,
Там деньги, бюджет, тендерА и распил.

Трамвай верещит – невозможно проехать.

Плотина машин обреченно стоит…
Но солнце рвануло сквозь тучи в прореху,
И счастьем согрет замечательный вид.

Окна

«Кремация недорого» – в трамвае
Рекламой загорожено окно.
Как ни везет железная кривая,
НЕДОРОГО догонит все равно.

А за окном напротив май напыщен

И флаги темно-красные текут.
Я жив еще, хочу любви и пищи.
Я пересяду на другой маршрут.

Первый автобус

Суетливая старость автобус сырой голосует.
Жмет торжественно тормоз женатый мужчина-таджик.
Ранний час пустоты, застудилась мелодия всуе,
Партитура витрин на разводах асфальта дрожит.

Энергичная хлябь свысока рассекает пространство,

Молоточки стучат, выбивая последний уют.
А в салоне тепло, подсыхает кожзама убранство,
И неровности жизни не так уже грубо поют.

Пассажирка, таджик покоряются ржавчине тлена.

Но в четыре руки их мелодии рядом звучат:
Семя черных подсолнухов лузгает он вдохновенно,
Белых клавиш протезы за синей губою горчат.

Светофоры в тумане парят в непонятном порядке,

Проступают дома, акварель размывает мигрень,
День еще не бежит по колдобинам луж без оглядки,
Ночь за тучами тайно готовит яичницу-день.

Остановка пуста в тупике освещенной больницы.

Никого у театра, и в мэрию мэр не пришел.
Жизнь еще впереди. Что положено, позже случится.
Пассажирка согрелась, уснула, и ей хорошо.

«Зима встречает радугой таблеток…»