В пучине бренного мира. Японское искусство и его коллекционер Сергей Китаев

В октябре 1918 года Китаевы были уже в Йокогаме, они жили в квартале Накамура-тё, № 1492. Газета “Ёкохама боэки симпо” писала, что “хорошо известный в художественных кругах художник Китаев, будучи в Японии 33 года назад, собрал коллекцию в четырнадцать тысяч произведений японского искусства, включая триста свитков живописи и три тысячи гравюр Утамаро, Кунисады, Тоёкуни, Хокусая и других – всего около восьми тысяч цветных гравюр”[129]. В те дни Китаев организовал выставку, где показал около семидесяти написанных им акварелей. В 1921 году семья переехала в район бывшего Иностранного сеттльмента (Блафф). В Городском архиве Йокогамы в 1996 году я обнаружил адресную книгу 1923 года, в коей в доме № 179с значился S. Kitaeff. По соседству располагалась семинария Ферриса (№ 178), французское консульство (№ 185), а также русская библиотека и редакция газеты “Дело России” (№ 186).

16 июня 1922 года газета “Ёмиури симбун” опубликовала предпоследнюю заметку о Китаеве: “Г-н Китаев, покровитель японского искусства, который живет в Яматэ в Ёкогаме, внезапно сошел с ума – возможно, под воздействием горестных чувств, вызванных положением дел в России”. Это случилось во время интенсивной подготовки к выставке его акварелей в зале универсального магазина Сирокия на Нихомбаси в Токио. Здесь уместно привести слова из письма Павлинова: “В 1916 ‹…› я видался с Сергеем Николаевичем, несколько поправившимся от болезни. Врачи советовали ему съездить за границу”[130]. Возможно предположить, что Китаев был подвержен нервным срывам. (Интересно, что в этом отношении он чувствовал специфическое сродство с Ёситоси, который не раз бывал за гранью безумия.) Также уместно здесь заметить, что старший брат Китаева Василий (род. 1848/1849), тоже художник-любитель, совершил самоубийство в октябре 1894 года, будучи в “остром приступе помешательства”, как глухо было упомянуто в газетном некрологе[131]. Душевным расстройством страдали и другие братья: Федор (в молодые годы заболел, потом пришел в себя, но неизвестно, в каком состоянии умер) и Николай (пытался покончить с собой, прыгнув с моста в Фонтанку, но был выловлен и заключен в психиатрическую лечебницу, в которой провел много лет, и, вероятно, там и умер). Резюмируя это, Б. Кац писал: “Мы видим, что проблемы с психическим здоровьем преследовали по меньшей мере четырех братьев Китаевых – Николая, Федора, Василия и Сергея. Очевидно, они были наследственными”[132]. Что касается самого Сергея Китаева, то в упоминавшейся дневниковой записи о его посещении Александр Бенуа заметил: “Чудаковатый, не совсем нормальный господин”[133]. Все три брата были старше Сергея на 15–18 лет. Возможно, производя на свет в уже весьма зрелые годы Вениамина семьи, отец с матерью отчаянно надеялись “родить здоровенького”. Но судьба и гены были против.

После первоначальной госпитализации в неврологической больнице Аояма в районе Акасака Китаева перевели в префектурную больницу Мацудзава с диагнозом “маниакально-депрессивный психоз”. Это было в декабре 1922 года, а вскоре его дом на Блаффе был разрушен великим землетрясением 1923-го. Жена и сын уехали в Америку, в Бостон[134]. Сергей Николаевич умер в той же больнице пять лет спустя, 14 апреля 1927 года. В заметке о смерти в “Сэйкё дзихо̄” (“Православный вестник”) он был назван адмиралом русского флота[135].