В ритмах Черной Африки

Котоколи, составляющие две трети населения города, первоначально занимались скотоводством, но еще задолго до прихода в Того стали мастерами по плетению циновок, кроме того, они славились обработкой кожи, изготовлением оружия, а особенно галабий, и пивоварением. Котоколи также занимались торговлей, благодаря которой получили не очень лестное прозвище «котоколим», т. е. «дал и взял». Их наградили им в далеком прошлом, когда котоколи якобы нападали на торговцев и отбирали товар, который им же потом и продавали. Среди тоголезских народов они и сегодня считаются искусными мастерами. Котоколи занимаются и перевозкой товаров, их повсюду можно встретить за баранкой автомобиля.

Приближаясь к городу, мы увидели, как вдоль шоссе шли красочные толпы женщин с длинными пятиметровыми и даже семиметровыми шестами на голове. Выл апрель, время уборки манго. Гигантские деревья манго — самые распространенные в Сокоде и его окрестностях. Они образуют целые аллеи вдоль шоссе и дорог, высаживаются в городе, поскольку огромная крона манго отбрасывает приятную спасительную тень. Зеленоватые и медово-желтые плоды, похожие на огромные, несколько сплющенные сливы, имеют сочную мякоть с большим содержанием сахара. Мы видели, как женщины с помощью длинных шестов сбивают их с деревьев и варяг в больших котлах на улицах и дворах; казалось, весь город пропитан ароматом сладкого мангового мармелада.

В Сокоде проходили соревнования школ Центрального и Северного Того по игровым видам спорта. Тренер Киндр ехал сюда в поисках талантов для сборной команды, а заодно помочь в проведении соревнований.

Нас поместили на территории казармы, которую называют «Camp militaire»[26]

. Казармы есть в каждом большом городе, потому что солдаты выполняют и функции полиции. Домик, в котором мы жили, по-видимому, был предназначен для членов правительства и военачальников, приезжавших сюда с проверкой. В нем было две комнаты, обставленные самой необходимой мебелью: столы, стулья, кровати с прогнувшимися металлическими сетками. Между комнатами небольшая душевая и туалет. Водопровод не работал — то ли по техническим причинам, то ли из-за недостатка воды, поэтому нам выделили трех солдат, которые постоянно пополняли ее запасы. А поскольку потребность в воде в эту апрельскую жару была большой не только в нашем доме, но и в домах офицеров, то по двору беспрерывно бегали солдаты с ведрами. Трудно сказать, было для них это наказанием или наградой. Другие солдаты в это время занимались строевой подготовкой на пыльном дворе или отправлялись на учения. Они уходили колоннами с деревянными макетами ружей, возвращались, уже не соблюдая никакого строя, грязные, запыленные; учебные ружья традиционно несли на голове, разорванные майки были набиты плодами манго.

В домике не было кондиционера, так что и нам, гражданским, доставалось. Не забуду первую мочь. Температура выше 30 °C, о сне не могло быть и речи. Мы бегали мод душ, но вода не освежала. К тому же совершили роковую ошибку: открыли окно, наивно полагая, что в комнате станет прохладнее. В ту же минуту на нас набросились тучи комаров. Мы бесстрашно с ними сражались, заворачивались в простыни — здесь почему-то не было москитных сеток; снова бросались под душ и смотрели на стрелки часов, которые никогда не двигались так медленно. Наконец пришло томительно ожидаемое нами утро. При дневном свете мы смогли рассмотреть себя, на что мы стали похожи: распухшие, все покрытые красными пузырями. На улице мы увидели, как из прекрасного современного отеля выходили отдохнувшие и шумные туристы. Мы лишь с завистью проводили их взглядом. Нас же охватывал ужас перед предстоящими страданиями. Но изменить мы ничего не могли: учителя и молодежь жили в интернате лицея, мы — почетные гости — в казарме. Не знаю, кому было лучше.

Питались мы вместе с руководителями команд в обычном ресторане, сидя за одним столом, точнее, за несколькими сдвинутыми столами на приставленных к ним длинных, шатких лавках. Хозяин ресторана приносил большие миски, и надо было вовремя занять свое место, в противном случае опоздавший мог застать их уже пустыми. Каждый, не стесняясь, брал лучший кусок, не считаясь с присутствием других. Пользовались только ложками и вилками. Мы попросили ножи, но только положили их на скатерть рядом с тарелками, как они тут же исчезли. Сосед молча взял нож и пустил по кругу. Кости и остатки еды просто бросали на пол или клали на бумажную салфетку, и по окончании обеда все вокруг напоминало конец веселой попойки. Когда посуду убрали, маленький мальчик влез на стол и небольшим веником смел с него на пол, потом свернул скатерть, подмел пол, и все снова было в порядке.