В ритмах Черной Африки

Останавливаясь где-нибудь на площади, мы тут же оказывались в кольце детей, которые по слогам читали надпись «Ministere…» на борту нашей машины. Обычно наши маршруты завершались у префектуры, небольшого домика с крытой террасой, над входом в который развевался тоголезский флаг, а на стендах внутри были развешаны газеты и плакаты. Чаще всего на них был изображен генерал Эйадема. Вокруг префектуры сидели и стояли местные жители в ожидании приема.

В небольшой городок Басар мы приехали вскоре после полудня. Мы намеревались поговорить с префектом округа, но молодой человек, охранявший вход в его резиденцию, сказал, что префект отдыхает и его нельзя беспокоить. Жители, сидевшие тут же на скамеечках, молча кивали головами, как бы подтверждая достоверность его слов.

— Разбуди его, мы из министерства, — решительно сказал Агаджи.

Но молодой человек только отрицательно покачал головой:

— Не могу, у префекта сиеста.

Мы уселись в тени и стали ждать, пока глава округа выспится, а за нами продолжали с любопытством наблюдать местные жители и дети.

Только через час в дверях канцелярии появился префект округа, он сердечно нас приветствовал, заверяя, что рад нашему визиту. Он сразу понял, о чем идет речь, оказал, что видел волейбольный матч, сам поклонник волейбола и сделает для его развития все, что в его силах. Доброжелательность и энтузиазм нас успокоили. Но тут произошла заминка. Он вдруг стал серьезным и заявил, что все не так просто: надо построить площадку, столбы для нее еще можно найти, но где взять сетку и мячи? Агаджи обещал, что министерство им поможет, однако надо и самим проявлять инициативу. Важно начать, подыскать способных игроков, которых бы заинтересовал волейбол. Префект согласно кивал головой, прикрывая при этом глаза, как бы впадая в сон. Потом он сказал, что доверил организацию волейбола одному учителю, с которым нам и следует поговорить об этом.

Из префектуры мы направились с визитом вежливости к традиционному вождю, который жил недалеко. Так было принято. Префект сопровождал нас.

Вождь — старик со слезящимися глазами, почти глухой. Думаю, он вообще не понял цели нашего визита, но уверял нас в своей лояльности к правительству и генералу, спрашивал о его здоровье, интересовался, что нового в Ломе. Мы подарили ему плакат, который знакомил с правилами игры и размерами площадки. Он был очень тронут.

В числе добровольцев энтузиастов физкультуры и спорта больше всего учителей, и с ними было легче вести переговоры. Это оказались самоотверженные и энергичные люди. Некоторые из них уже прошли различные курсы и сразу же приступили к работе. Они были очень изобретательны и не ждали, пока им кто-то создаст условия. Я видела, например, сетки, сплетенные из пальмовых ветвей или тонких бамбуковых прутьев. Вспоминаю, как меня растрогал приезд на велосипеде в Бафило, где мы остановились, одного сельского учителя, а было уже довольно поздно. Оказалось, он ничего не понял в правилах игры. Инструктаж затянулся до темноты, и тренер Киндр при свете карманного фонарика показывал ему приемы: атакующий удар и блок. Все это походило на магию волшебников; в темноте были видны только белые руки и лицо, напоминающее светящуюся маску.

В процессе подготовки судей труднее всего было внушить им, что они должны руководствоваться только правилами игры и не реагировать на эмоции игроков и зрителей. Судьи часто колебались, меняли свои решения и вступали в продолжительные дискуссии на площадке. У них отсутствовали самостоятельность и твердость, а следовательно, и уверенность. Это происходило, возможно, потому, что в повседневной жизни им не приходилось самим принимать решения. Роль судьи как бы противоречила их образу мышления. Они быстро теряли уверенность, их приходилось долго убеждать, заставлять доводить матч до конца. Это были не соревнования мастеров, речь шла не об очках, не о занятии места в таблице, и все-таки у судей сдавали нервы. Они успокаивались, только когда Киндр вставал рядом и жестами или замечаниями давал понять, что их решения правильны.