В ритме сердца

«Похер мне, какой ты будешь! Безразличны мне и ты, и твои желания. Просто возьми уже в свой болтливый рот мой член и отсоси, как в последний раз в жизни».

Да, именно так. Именно так и никак иначе я и должен был сказать, но вместо этого из моего рта вылетает:

– Я хочу, чтобы ты была собой, Лина. Ничего другого мне от тебя не нужно, – с придыханием, с замиранием сердца и, что самое невообразимое, без капли последующего сожаления.

Потому что невозможно жалеть о сказанном, когда чувственные губы этого демона вот так, как сейчас, растягиваются в милой, робкой улыбке, а лицо, изящная шея и грудь покрывается розоватыми пятнами, что появляются каждый раз, когда она чему-то сильно смущается.

Она ничего не говорит, только тихо вздыхает. Оглаживает мой пресс, пройдясь пальцем по каждому кубику и, не разрывая со мной зрительного контакта, плавным, но смелым движением срывает с моих бёдер полотенце.

А дальше… она делает то, что ещё минуту назад я говорил, что не сумеет сделать, – удивляет.

– Боже… он… такой… – еле слышно лепечет она, в одно мгновенье из развязной, самоуверенной, до умопомрачения горячей красотки превращаясь в оторопелого ребёнка, только что распаковавшего рождественский подарок, о котором мечтал целый год, и теперь боится даже прикоснуться, дабы не сломать или не испачкать.

И пока она неотрывно изучает мой член, дерзко покусывая свои губы, в синих радужках её сверкающих глаз пролетает целая буря противоречивых эмоций: восторг, страх, вожделение, шок, любопытство… В общем, там сумбур невообразимый. И я бы с радостью посмеялся во всех голос от столь поразительной для девушки её профессии реакции на мужской половой орган, да только смех мой неумолимо превращается в рваные стоны наслаждения, что доставляет мне, мать её, один только восхищённый взгляд дикарки.

Когда же Лина наконец решается плотно обхватить мой твёрдый, как сталь, член кольцом из своих пальцев, приступив ритмично ласкать его по всей длине, я полностью откидываюсь на спину и сжимаю в кулаках простынь, чтобы уже в первые же секунды её прикосновений не улететь в открытый космос.

В моей жизни секса было очень много, всякого разного, с неисчисляемым количеством самых различных женщин, которые в самом деле боготворили меня и делали всё возможное и невозможное, чтобы доставить мне удовольствие. Но никто из них, ни одна даже самая опытная и изобретательная любовница не сравнится с моей сумасбродной кошечкой, что изящно разместилась у моих ног, оттопырив свою упругую сладкую попку, и сжимающими, распутными движениями своей ладошки начисто стирает всех, кто был до неё, немедля укрощает моего монстра, взрывает под кожей горючую смесь истомы, но так и не возвращает мне способность к ясному мышлению. Я по-прежнему пьян, одурманен, катастрофически болен ею. Но, бля*ь, сейчас я в полной мере осознаю, как же охренительно приятно, горячо и страстно будет происходить моё лечение.

Мне просто нужно больше. Гораздо-гораздо больше. И всё пройдёт.

– Лин…

– Хочешь больше, Адам? – не позволяя мне договорить, дикарка произносит вслух мои мысли. Плотоядно ухмыляется и, останавливая руку на пульсирующей похотью головке, поглаживает её большим пальцем медленными круговыми движениями. – Хочешь ощутить мой язык на своём члене?

– Да, – отдаю последние силы, чтобы ответить коротко, со снисхождением, слегка поддаваясь бёдрами вперёд.

– Вот так?

С моих уст срывается жёсткое шипение, когда она смещает ладонь чуть ниже и начинает кружить по головке языком.

– Чёрт… Да… Больше, – хрипло выдыхаю я, наполняясь экстазом до вспыхивающих звёзд под веками.

– Так? – её язык ловко перепрыгивает к самому основанию, начиная оттуда плавно скользить вверх, задевая своим жаром и нежностью каждую вздувшеюся венку на члене. Она лижет его прямо как леденец, которым не собирается ни с кем делиться. С неподдельным наслаждением, с аппетитом, с жадностью и нихрена не по-детски. В её пылающих зрачках плещется такая же жажда, что сводит мышцы внизу моего живота судорожным спазмом. И от картины её откровенного кайфа мне крышу сносит напрочь.

Я не сдерживаюсь и порываюсь сгрести в кулак её волосы, чтобы насадить её рот на себя до самого упора, но Лина успевает перехватить мою руку и в знак протеста укусить за ладонь.

– Нет, Адам! Я же попросила не трогать меня, – с притворным недовольством шипит своенравная пута, вбирая в рот мой палец, вонзаясь в него зубами. – Иначе буду кусаться, а мне совсем не хотелось бы этого делать, – с хитрой улыбкой пропевает она, возвращаясь к своей эротичной, дразнящей ласке, в открытую упиваясь мнимой властью надо мной.

– Я сказал: закругляйся с этим. Исполни же, наконец, хотя бы одно своё желание. Я же знаю, ты хочешь этого ещё с нашей первой встречи, упрямая, похотливая су… – последние слова срываются на горловой рык от ярко-остро-невероятного ощущения её сомкнутых губ на головке.

И уж простите, но без мата мне сейчас никак не обойтись.