Въ русскихъ и французскихъ тюрьмахъ

И все это относится не къ области отдаленнаго прошлаго. Увы, аналогичныя сцены происходятъ теперь, можетъ быть, въ тотъ моментъ, когда я пишу эти строки. Н. Лопатинъ, который совершилъ подобное путешествіе въ 80-мъ году и которому я показывалъ эти страницы, съ своей стороны вполнѣ подтверждаетъ точность моихъ описаній и сообщаетъ много другихъ подробностей, столь же возмутительнаго характера. Уничтожена — и то очень недавно — лишь одна мѣра, о которой я упоминалъ выше, а именно — сковка на одной цѣпи нѣсколькихъ арестантовъ. Эта ужасная мѣра отмѣнена въ январѣ, 1881 г. Теперь, на каждаго арестанта надѣвается отдѣльная пара ручныхъ кандаловъ. Но все же цѣпь, соединяющая эти кандалы настолько коротка, что кисти рукъ, вслѣдствіе ненормальнаго положенія, чрезвычайно устаютъ во время 10–12-ти часоваго пути, не говоря уже о томъ, что, благодаря страшнымъ сибирскимъ морозамъ, кандалы неизбѣжно вызываютъ ревматическія боли. Эти боли, какъ мнѣ говорили, отличаются необыкновенной остротой и превращаютъ жизнь арестанта въ сплошное мученіе.

Едва ли нужно добавлять, что вопреки свидѣтельству г. Лансделля, недавно проѣхавшагося по Сибири, политическіе ссыльные совершаютъ путешествіе на Кару или на мѣста ихъ поселенія при тѣхъ же самыхъ условіяхъ и совмѣстно съ уголовными ссыльными. Уже одинъ тотъ фактъ, что Избицкій и Дебогорій-Мокріевичъ могли «смѣняться» съ двумя уголовными ссыльными и такимъ образомъ убѣжать съ пути на каторгу, — лучше всего указываетъ на недостовѣрность свѣдѣній англійскаго путешественника. Николай Лопатинъ, о которомъ я говорилъ выше и который былъ осужденъ на поселеніе въ Сибирь, совершилъ весь путь пѣшимъ этапомъ, совмѣстно съ нѣсколькими изъ своихъ товарищей. Правда, что значительное количество польскихъ ссыльныхъ 1864 г. — въ большинствѣ случаевъ принадлежавшихъ къ дворянству и игравшихъ крупную роль въ возстаніи, — отправлялись въ ссылку на почтовыхъ лошадяхъ. Но, начиная съ 1866 г., политическіе (присужденные къ каторжнымъ работамъ или ссылкѣ) въ большинствѣ случаевъ совершали весь путь пѣшимъ этапомъ, вмѣстѣ съ уголовными. Исключеніемъ являются 1877–1879 годы, когда нѣкоторымъ изъ политическихъ, слѣдовавшимъ въ Восточную Сибирь, даны были подводы, но весь путь совершался по линіи этаповъ. Начиная, однако, съ 1879 г., всѣ политическіе, безъ различія пола, должны совершать путешествіе вышеописаннымъ мною образомъ, причемъ на многихъ изъ нихъ надѣваютъ кандалы, вопреки закону 1827 г. Что же касается высылаемыхъ административнымъ порядкомъ, то имъ, какъ и раньше, теперь даютъ подводы, но весь путь они совершаютъ въ составѣ уголовныхъ партій, останавливаясь на этапахъ и въ тюрьмахъ вмѣстѣ съ уголовными.

Заканчивая свою книгу о Сибири[30], М. Максимовъ выразилъ надежду, что описанные имъ ужасы пѣшаго этапа вскорѣ отойдутъ въ власть исторіи. Но надежда его не осуществилась до сихъ поръ. Либеральное движеніе 1861 г. было задушено правительствомъ; всякія попытки реформъ стали разсматриваться, какъ «опасныя тенденціи» и ссылка въ Сибирь осталась въ такомъ же состояніи, въ какомъ она была раньше — источникомъ неописуемыхъ страданій для 20.000 чел., ссылаемыхъ каждогодно.

Эта позорная система, осужденная уже давно всѣми, кому приходилось изучать ее, была удержана цѣликомъ; и въ то время какъ прогнившія насквозь зданія этаповъ постепенно разрушаются и вся система приходитъ все въ большее и большее разстройство, новыя тысячи мужчинъ и женщинъ прибавляются каждый годъ, къ тѣмъ несчастнымъ, которые уже раньше попали въ Сибирь и число которыхъ, такимъ образомъ, возрастаетъ въ ужасающей пропорціи.

Глава V Ссыльные въ Сибири

Недаромъ слово «каторга» получила такое ужасное значеніе въ русскомъ языкѣ и сдѣлалось синонимомъ самыхъ тяжелыхъ физическихъ и нравственныхъ страданій. «Я не могу больше переносить этой каторжной жизни», т.-е. жизни, полной мукъ, невыносимыхъ оскорбленій, безжалостныхъ преслѣдованій, физическихъ и нравственныхъ мученій, превосходящихъ человѣческія силы, — говорятъ люди, доведенные до полнаго отчаянія, передъ тѣмъ какъ покончить съ собой. Такой смыслъ слово «каторга» получила недаромъ и всѣ, кому приходилось серьезно изслѣдовать положеніе каторжныхъ въ Сибири, пришли къ заключенію, что народное представленіе о каторгѣ вполнѣ соотвѣтствуетъ дѣйствительности. Я уже описалъ томительный путь, ведущій на каторгу. Перейдемъ теперь къ условіямъ жизни арестантовъ въ каторжныхъ колоніяхъ и тюрьмахъ Сибири.