Въ русскихъ и французскихъ тюрьмахъ

Въ началѣ 60-хъ годовъ изъ 1500 чел., осуждавшихся ежегодно на каторгу, почти всѣ посылались въ Восточную Сибирь. Часть изъ нихъ работала на серебряныхъ, свинцовыхъ и золотыхъ рудникахъ Нерчинскаго округа, или же на желѣзныхъ заводахъ Петровскомъ (не далеко отъ Кяхты) и Иркутскомъ, или же, наконецъ, на солеварняхъ въ Усольѣ и Усть-Кутѣ; немногіе работали на суконной фабрикѣ близъ Иркутска, а остальныхъ посылали на Карійскіе золотые промыслы, гдѣ они обязаны были выработать въ годъ традиціонные «100 пудовъ»' золота для «Кабинета Его Величества». Ужасные разсказы о подземныхъ серебряныхъ и свинцовыхъ рудникахъ, гдѣ при самыхъ возмутительныхъ условіяхъ, подъ плетями надсмотрщиковъ, каторжнаго заставляли выполнять двойную противъ нормальнаго работу; разсказы каторжанъ, которымъ приходилось работать въ темнотѣ, закованными въ тяжелые кандалы и прикованными къ тачкамъ; объ ядовитыхъ газахъ въ рудникахъ, о людяхъ, засѣкаемыхъ до смерти извѣстнымъ злодѣемъ Разгильдѣевымъ или же умиравшихъ послѣ пяти-шести тысячъ ударовъ шпицрутенами, — всѣ эти общераспространенные разсказы вовсе не были плодомъ воображенія сенсаціонныхъ писателей: они являлись вѣрнымъ отраженіемъ печальной дѣйствительности[31].

И все это не преданія старины глубокой, а въ такихъ условіяхъ работали въ Нерчинскомъ горномъ округѣ въ началѣ 60-хъ годовъ. Они еще въ памяти людей, дожившихъ до настоящаго времени.

Мало того, многія, очень многія, черты этого ужаснаго прошлаго сохранились въ неприкосновенности вплоть до настоящаго времени. Каждому въ Восточной Сибири извѣстно, хотя-бы по наслышкѣ, объ ужасной цынготной эпидеміи, разразившейся на Карійскихъ золотыхъ промыслахъ, въ 1857 г., когда, согласно оффиціальнымъ отчетамъ, бывшимъ въ распоряженіи М. Максимова, не менѣе 1000 каторжанъ умерло въ теченіе лишь одного лѣта. Причина эпидеміи также не была секретомъ: всѣмъ было хорошо извѣстно, что горное начальство, убѣдившись въ невозможности выработать, при обычныхъ условіяхъ, традиціонныхъ «100 пудовъ» золота, заставило работать безъ отдыха, сверхъ силы, пока нѣкоторые не падали мертвыми на работѣ. Много позднѣе, въ 1873 г., мы были свидѣтелями подобной же эпидеміи, вызванной подобными же причинами, разразившейся въ Енисейскомъ округѣ и унесшей въ теченіе очень короткаго періода сотни жизней. Теперь арестанты мучатся въ другихъ мѣстахъ, характеръ работы нѣсколько измѣненъ, но самая сущность каторжнаго труда осталась все той же, и слово «каторга» до сихъ поръ сохраняетъ свое прежнее страшное значеніе.

Въ концѣ шестидесятыхъ годовъ система каторжнаго труда подверглась нѣкоторымъ измѣненіямъ. Наиболѣе богатые серебромъ рудники Нерчинскаго горнаго округа были выработаны: вмѣсто того, чтобы обогащать Императорскій Кабинетъ ежегодно 220–280 пудами серебра, какъ это бывало прежде, они стали давать (въ 1860–63 гг.) всего отъ 5 до 7 пудовъ, и ихъ пришлось закрыть. Что же касается золотыхъ пріисковъ, то горное начальство успѣло убѣдить Кабинетъ, что въ округѣ не имѣется болѣе пріисковъ, заслуживающихъ разработки, и Кабинетъ предоставилъ золотые промыслы частнымъ предпринимателямъ, оставивъ за собой лишь розсыпи на рѣчкѣ Карѣ, впадающей въ Шилку. Конечно, какъ только было обнародовано разрѣшеніе — разработывать пріиски частнымъ лицамъ, очень богатыя розсыпи, мѣсто нахожденія которыхъ давно было извѣстно, были немедленно «открыты» золотопромышленниками. Благодаря всему вышеуказанному, правительство было вынуждено найти какое-либо другое занятіе для арестантовъ и, до извѣстной степени, измѣнить всю систему каторжныхъ работъ. Были изобрѣтены «центральныя тюрьмы», въ Европейской Россіи, описаніе которыхъ я далъ въ одной изъ предыдущихъ главъ, и теперь каторжане до высылки ихъ въ Сибирь отбываютъ около 1/3 срока наказанія въ этихъ тюрьмахъ. Я уже говорилъ, какимъ ужаснымъ образомъ съ ними обращаются. Число этихъ несчастныхъ, для которыхъ даже сибирская каторга кажется облегченіемъ, доходитъ до 5000 чел. Помимо этого, въ послѣдніе годы пытаются населять ссыльно-каторжными островъ Сахалинъ.