Въ русскихъ и французскихъ тюрьмахъ

Впрочемъ, упоминая объ этой причинѣ деморализаціи, я не стану очень подчеркивать ее; не потому, что я не признаю ея чрезвычайно вреднаго вліянія, но просто потому, что если бы вышеуказанная причина совершенно исчезла изъ тюремной жизни, то и тогда въ нашихъ карательныхъ учрежденіяхъ осталось бы множество другихъ развращающихъ причинъ, отъ которыхъ нельзя избавиться, покуда тюрьма останется тюрьмою. Къ нимъ я и перейду.

Много было написано объ оздоровляющемъ вліяніи труда — особливо физическаго труда — и я, конечно, менѣе всего стану отрицать это вліяніе. Не давать арестантамъ никакого занятія, какъ это практикуется въ Россіи, значитъ — совершенно деморализовать ихъ, налагать на нихъ безполезное наказаніе и убивать въ нихъ послѣднюю искру энергіи, дѣлая ихъ совершенно неспособными къ трудовой жизни послѣ тюрьмы. Но есть трудъ и трудъ. Существуетъ свободный трудъ, возвышающій человѣка, освобождающій его мозгъ отъ скорбныхъ мыслей и болѣзненныхъ идей, — трудъ, заставляющій человѣка чувствовать себя частицею міровой жизни. Но есть также и вынужденный трудъ, трудъ раба, унижающій человѣка, — трудъ, которымъ занимаются съ отвращеніемъ, изъ страха наказанія, и таковъ тюремный трудъ. При этомъ я, конечно, не имѣю въ виду такого гнуснаго изобрѣтенія, какъ вертящееся колесо англійскихъ тюремъ, которое приходится вертѣть человѣку, подобно бѣлкѣ, хотя двигательную силу можно было бы получить и другимъ образомъ, гораздо болѣе дешевымъ. Я не имѣю также въ виду щипанія конопати, при которомъ человѣкъ производитъ въ день ровно на одну копейку[67]. Арестанты вправѣ разсматривать подобнаго рода трудъ, какъ низкую месть со стороны общества, которое не позаботилось, въ дни ихъ дѣтства, указать имъ лучшихъ путей къ высшей, болѣе достойной человѣка, жизни, а теперь мститъ имъ за это. Я думаю, нѣтъ ничего болѣе возмутительнаго, какъ чувствовать, что тебя принуждаютъ работать не потому, что твой трудъ кому-либо нуженъ, а въ видѣ наказанія. Въ то время какъ все человѣчество работаетъ для поддержанія жизни, арестантъ, щиплющій конопать или разбирающій нитки, занимается работой, которая никому не нужна. Онъ — отверженъ. И если онъ по выходѣ изъ тюрьмы будетъ обращаться съ обществомъ, какъ отверженецъ, мы не можемъ обвинять никого, кромѣ самихъ себя.

Но не лучше обстоитъ дѣло и съ продуктивнымъ трудомъ въ тюрьмахъ. Государство рѣдко можетъ выступить въ роли удачливаго конкуррента на рынкѣ, гдѣ продукты покупаются и продаются ради тѣхъ выгодъ, которыя могутъ быть реализованы при покупкѣ и продажѣ. Вслѣдствіе этого, оно бываетъ вынуждено, съ цѣлью дать работу арестантамъ, прибѣгать къ помощи подрядчиковъ. Но, чтобы привлечь этихъ подрядчиковъ и побудить ихъ затратить деньги на постройку мастерскихъ, — въ то же время гарантируя опредѣленное количество работы для извѣстнаго числа арестантовъ, не смотря на колебаніе рыночныхъ цѣнъ (при чемъ необходимо имѣть въ виду неблагопріятную обстановку тюрьмы и работу необученныхъ ремеслу рабочихъ-арестантовъ), — чтобы привлечь такихъ подрядчиковъ, государству приходится продавать арестантскій трудъ за безцѣнокъ, не говоря уже о взяткахъ, которыя тоже способствуютъ пониженію цѣнъ за трудъ. Такимъ образомъ, на кого бы ни работали арестанты, для казны или для подрядчиковъ, — ихъ заработки ничтожны.

Мы видѣли въ предыдущей главѣ, что наивысшая заработная плата, платимая подрядчиками въ Клэрво, рѣдко превышаетъ 80 копѣекъ въ день, а въ большинствѣ случаевъ она ниже 40 копѣекъ, за 12-ти часовый трудъ, при чемъ половину этого заработка, а иногда и болѣе, удерживаетъ въ свою пользу казна. Въ Пуасси (Poissy) арестанты зарабатываютъ у подрядчика по 12 копѣекъ въ день, и менѣе 8 копѣекъ, когда работаютъ для казны[68].

Въ Англіи, съ тѣхъ поръ какъ тюремная коммиссія 1863 г. сдѣлала открытіе, что арестанты зарабатываютъ черезчуръ много, ихъ заработокъ свелся почти къ нулю, если не считать небольшого уменьшенія срока наказанія для прилежно работающихъ арестантовъ. Въ англійскихъ тюрьмахъ заключенныхъ занимаютъ такого рода ремеслами, что лишь искуссные рабочіе могутъ заработать свыше 50 копѣекъ въ день (сапожники, портные и занимающіеся плетеніемъ корзинъ)[69]. Въ другихъ же областяхъ труда, арестантская работа, переведенная на рыночную цѣнность, колеблется между 12 и 40 копѣйками въ день.