В садах Эпикура

Другой существующий для меня факт: репрессии. Я не собираюсь делать подсчеты. Уверен, что их произведут и опубликуют достоверные цифры. Но дело не в цифрах. Сталин санкционировал репрессии, зная о невиновности своих жертв. В «Краткой истории Великой отечественной войны Советского Союза 1941–1945 гг.» сказано: всего за 1937–1938 гг. репрессии подверглась одна пятая часть офицерских кадров. Но накануне войны и в первые месяцы ее более четверти общего количества репрессированных были реабилитированы, возвращены в армию и активно участвовали в войне. Надо знать, что репрессировались и реабилитировались не ротные и взводные, а командиры полков, дивизий, корпусов, командующие армий. Значит, были твердо уверены в их преданности Советской власти даже после того, как продержали в каторжных условиях. Но ведь такое могло произойти только при одном условии: Сталин всегда знал, что подвергаются репрессиям честные и преданные стране люди. В противном случае их нельзя было бы выпустить на свободу и поставить во главе крупных воинских соединений перед войной или в первые ее месяцы. Вся камарилья знала, что арестовываются невинные люди. Жданов рассказал авиаконструктору Яковлеву анекдот: «Сталин жалуется: “Пропала трубка”. Ему говорят: “Возьмите другую, ведь у вас их сколько”. “Да ведь то любимая, я много дал бы, чтобы ее найти”. Берия постарался: через три дня нашлось 10 воров и каждый из них “признался”, что именно он украл трубку. А еще через день Сталин нашел свою трубку. Оказывается, она просто завалилась за диван в его комнате». И Жданов весело смеялся этому страшному анекдоту. Все это свидетельствует о сверхжесткости Сталина. И каким же лицемерием звучат слова из его «Краткой биографии»: «Всем известна его скромность, простота, чуткость к людям и беспощадность к врагам народа». Чепуха! Величайшее презрение к людям, абсолютное неумение обнаружить друзей и врагов, отнесение к разряду последних не только что инакомыслящих, но подозреваемых больным воображением в инакомыслии – вот что характерно для нрава Сталина. Но именно эти нравственные качества – сверхчеловеческое самомнение и не знающая пределов жестокость и определяли политические приемы Сталина – насилие, репрессии, как решающий фактор в достижении субъективно понимаемой и узкопоставленной цели, непререкаемость при решении конкретных, даже мелких вопросов. Об этих чертах Сталина другими словами писал В. И. Ленин: «Тов. Сталин, сделавшись генсеком, сосредоточил в своих руках необъятную власть, и я не уверен, сумеет ли он всегда достаточно осторожно пользоваться этой властью». И в другом месте: «Сталин слишком груб, и этот недостаток, вполне терпимый в среде и общениях между нами коммунистами, становится нетерпимым в должности генсека. Поэтому я предлагаю товарищам обдумать способ перемещения Сталина с этого места и назначить на это место другого человека, который во всех других отношениях отличался бы от Сталина одним перевесом, именно, более терпим, более лоялен, более вежлив и более внимателен к товарищам, меньше капризности и т. д.». Ленин, считая это мелочью, предупреждал, что в процессе внутрипартийной борьбы эта мелочь «может получить решающее значение». Так и случилось.