В садах Эпикура

1957–1958 год был насыщенным и плодотворным. Институт находился на подъеме. Коллектив наш несколько изменился. Спецпереселенцев (это было очень хорошим делом Хрущева) реабилитировали, и они уехали на Кавказ, увозя даже прах мертвых. Уехал Лайпанов, уехала Т. Т. Мальсагова. Ей мы устроили хорошие проводы. Купили хрустальную вазу, я произнес речь, поцеловал ей руку. Тамара Тонтовна поплакала и поцеловала меня. Мы расстались друзьями, мне достался курс «Средних веков». Из других событий, пожалуй, заслуживают упоминания такие (хронология, может быть, нарушена): Шелике защитила кандидатскую диссертацию. Все мы радовались, подарили ей вазу и авторучку. Она прочувствованно сказала: «Спасибо! Как хорошо, что сложилась традиция дарить подарки защитившим диссертацию!» Потом она разошлась со Скляром и вышла замуж за Юру Луканцевера. Травка была несколько старше его и, как женщина, с моей точки зрения, ничего завидного не содержала. Я был уверен, что Луканцевер, утратив девственность и осмотревшись, покинет Травку. Здравый смысл подсказывал именно такой исход. Но случилось все гораздо хуже. Брошенный Шелике, славный парень Юра Луканцевер повесился в октябре 1970 года. Я увидел в темноте сарая его вытянутое тело, висевшее на тонкой белой веревке, на которой сушили белье. Потом он лежал в гробу – большой, спокойный, умиротворенный. Шелике казалась удивленной тем, что раз в жизни Луканцевер распорядился собой по собственному желанию и усмотрению. В смерти Луканцевера виновата только Шелике. Могла ли она жить по-другому? Безусловно!

Поначалу я очень жалел покинутого Скляра. Однажды он ко мне зашел и сказал: «Послушай, как ты думаешь, жениться мне или нет?» Я ответил: «Конечно – нет! Неужели тебе одного раза мало?» Скляр согласился: «Ты прав!» – и добавил, пригорюнившись: «Я пришел, чтобы пригласить тебя на свадьбу!» Такой уж нрав был у Скляра. Женя и я пошли на свадьбу и хорошо попраздновали. И. М. Скляр приступил к очередным делам. А их, как всегда, было множество. К 1958 году мы подготовили новое издание «Методических указаний». На этот раз в них были включены темы контрольных работ по общественным дисциплинам. Авторами числились Б. Оморов, Н. П. Нехадкин, С. А. Токтогонов, А. Давлеткельдиев и многие другие. Все это редактировали и чертыхались и более того Скляр, Гришков и я. В том же году Фрунзенское общество по распространению политических и научных знаний выпустило брошюру «За научное мировоззрение, против религиозных верований». Я написал для нее статью «Происхождение религии и ее сущность». Получил гонорар, но до сих пор с отвратительным чувством смотрю на эту брошюру. Редактировал ее В. И. Ашмарин, тот же самый, который пытался испортить нашу газетную рецензию на «Историю Киргизии». Я даже не знал, что мою статью кто-то редактировал, тем более, что ее отработал Гришков. Мне показали готовую брошюру, и я пришел в отчаяние: столько в ней оказалось опечаток и редакторской безграмотности. Но делать было нечего, пришлось просто молчать, что брошюра вышла. Но выходили и неплохие работы. Еще в 1956 году появилась превосходная работа В. С. Соколова «Плиний Младший». С его согласия, я написал на нее рецензию, которую и опубликовали в 3-ем номере «Вестника Древней Истории» за 1958 год. Я с удовлетворением писал: «Книга В. С. Соколова обладает большими достоинствами, является вкладом в советскую историческую науку и будет с пользой и интересом прочитана как специалистами, так и широкими кругами читателей». Это, конечно, правильно. А вот некоторые мои критические замечания выдержаны в излишне самоуверенном тоне. Сейчас я написал бы по-другому. Но ведь тогда мне было 36 лет. Это, конечно, достаточно, но меньше, чем пятьдесят.