В сердце Африки

Наконец, после ряда неудачных попыток, я решил приняться за страусов вплотную. Я взял с собой только дальчика-туземца и мула. В километре от лагеря я пристрелил старую гиену, но воспользоваться сю мне не пришлось: при ближайшем рассмотрении оказалось, что вся кожа под шерстью была изъедена язвами вследствие какой-то болезни. Я оросил гиену, по впоследствии мне пришлось не раз поминать ее. Некоторое время спустя я подстрелил прекрасный экземпляр бородавочника¹³ для нашей коллекции. Я запрятал его тушу, заметил себе место и отправился на дальнейшие поиски страусов.

Чтобы получше обозреть в бинокль окрестности, я взобра '1ся на термитник высотой около двух с половиной метров. Вдруг вдали мне представилось что-то вроде латипской буквы S. Вглядевшись в бинокль, я разобрал, что это были голова и шея страуса. Позади первого S торчало еще одно. Птицы не двигались с места. Не шевелился и я. По прямой линии между мною и страусами было расположено несколько термитников. По ним я точно определил расстояние, отделявшее меня от страусов. Вдруг головы страусов исчезли в кустах. Я поспешил за ними; однако, нашел только следы па песке. Гнаться за ними не имело смысла. Вскоре я вышел из кустарниковых зарослей на небольшую поляну, посредине которой рос большой густой куст, метра три в поперечнике. В ту самую минуту, когда я вышел из зарослей, откуда-то сорвался прекрасный экземпляр страуса и сломя голову кинулся за куст. Я приготовился стрелять, рассчитывая, что он тотчас же SG выскочит по другую сторону куст . Если бы я упустил этот момент, страус ушел бы в сплошной кустарник, росший на расстоянии двадцати метров -от меня. Но страус не появлялся. Потеряв терпение, я обогнул куст я тут но следам установил следующую картину. Страус,

Зебры и страусы на африканской равнине.

выскочив на поляну, тотчас же приметил меня. За кустом он круто остановился; это доказывал глубокий след в том месте, где он, стоя па одной йоге, затормозил свой бег. Затем оя повернул совсем в другую сторону и, оставаясь под прикрытием куста, перебежал через поляду. Очень немногие животные повели бы себя так «умно», как этот страус. Я его увидел еще раз метрах в трехстах и выстрелил ему вслед. Однако, прицелился я слишком низко: пуля, пролетев между его ногами, зарылась в песок.

Мы возвратились в лагерь уже под вечер. Отдохнув и освежившись, я отправился иа поиски убитого днем бородавочника. Go мной шел конюх-негригенок. Мы без труда нашли наши отметки и место, но бородавочника не было и в помине. По следам ясно было, что здесь побывали коршуны, но ведь коршуны никак пе могли унести голову, которая одна, собственно говоря, и была мне пул;на. Послышался какой-то шум в кусгах, и я увидел гиену, уносившую в пасти голову моего бородавочника. Гиена подымалась па пригорок, но была уже вне выстрела.

День был потерян попусту. Страусов я не нашел, бородавочника лишился. Солнце }же склонилось к закату. Я подозвал боя, и мы пошли по направлению к лагерю. Когда мы подходили к месту, где я утром пристрелил большую гиену, я подумал, что труп ее мог привлечь других гиен. Гиены пригодились бы для коллекции. Негритенок пошел вперед посмотреть, по труп гиены тоже исчез. На том месте, где она лежала, еще была видна кровь. Затем, несмотря на наступившие сумерки, мы различили следы па песке — кто-то протащил тушу гиены вдоль поляны. Пройдя песколько шагов по этому следу, я услышал в кусгах легкий шорох, а затем увидел в сторопе неясный силуэт какого-то зверя. Зверь скользнул за ближайший куст. Тут я сделал глупость. Я поспешно выстрелил в куст, не думая о том, в кого стреляю. В ответ послышалось рычание леопарда. И тут только я понял, с кем свел меня случай.

Леопард — животное из породы кошек и обладает живучестью, увековеченной в известной легенде о том, что в кошке сидит «девять жизней». Бить леопарда можно только сразу, без промаха. Леопард, в отличие от льва., немедленно сам переходит к нападению. Ра-93

яеиый леопард борется до конца, \>гя бы путь к отступлению и был открыт. Если же леопарду удается вцепиться зубами и когтями в противника, он уже не выпускает его я ивым. Все это пронеслось у меня в мозгу, и я решил, что лучше всего будет убраться во-свояси. Мне вовсе пе хотелось на собственной шкуре убедиться в том, насколько опасен рапеный леопард. К тому же было уже нас голый) темно, чю я не мог поручиться за точность прицела.