В шестнадцать мальчишеских лет

…Золотарев шел домой с чувством неудовлетворенности. Росло ощущение, что он не успел сделать важного дела. Об Антипове, впрочем, он не думал, так как заботы, нахлынувшие в течение дня, заставили забыть об утреннем происшествии.

Юрий Александрович вытер на крыльце сапоги и вошел в столовую. Он увидел стол, накрытый накрахмаленной скатертью и уставленный тарелочками с закуской. Между блюдом с тушеным мясом и вазой с яблоками красовался пузатый графин, наполненный вином. "По какому случаю Соня распорядилась?" — удивился капитан и заглянул в спальню. Портьеры свисали до пола; в комнате царил мягкий полумрак, пронизанный пыльным солнечным лучом. Жены не было и тут. Недоумевая, Золотарев выглянул во двор. Возле жестяного рукомойника склонилась над тазом чья-то бронзовая, мускулистая спина. Софья Аркадьевна, высокая темноволосая, до сих пор сохранившая девическую горделивую осанку и спокойную, строгую красоту, держала в руке мохнатое полотенце.

— Борька! — внезапно охрипнув, крикнул Юрий Александрович.

Мужчина во дворе выпрямился. Это был стройный человек лет двадцати пяти с коротко остриженными волосами и добрыми черными глазами, смягчавшими суровое, обветренное лицо. Он наскоро вытерся и побежал к дому, поднимая легкие облачка пыли неуклюжими кирзовыми сапогами.

Через полчаса отец и сын сидели за столом, слегка охмелевшие, растроганные встречей. Золотарев отодвинул наполовину опустевший графин.

— Надолго ты к нам?

— На один день, — ответил Борис, виновато посмотрев на мать. — Нашу эскадрилью на Запад перебрасывают, я проездом… Теперь, пожалуй, еще реже будем видеться. Международная обстановка тревожная…

— Да, да, — перебил Юрий Александрович, нарочно не глядя на жену, которая опустила руки и перестала убирать со стола. — Когда же тебе еще кубик дадут? Уже три года ты в лейтенантах! Или начальству не угодил?..

Шутка не удалась. Борис нахмурился. Золотарев сообразил, что задел больное место. Зачем нужно было напоминать, что именно из-за него, Юрия Александровича, сыну так трудно служить? Вспыхнула старая, уже притупившаяся обида. Почему Боря должен нести ответственность за несчастье, постигшее отца три года тому назад?

— Мама, я посуду помогу помыть, ладно? — сказал Борис и отправился в кухню.

— А я во дворе посижу! — крикнул ему вслед Золотарев.

Было душно, безветренно. Мерцали звезды. Вспомнился вдруг почему-то Толька Антипов. Капитан вскочил с завалинки. Он понял, почему судьба этого дерзкого паренька так его взволновала. Дело в том, что Толька напоминает его сына — Бориса. Ведь точно таким же когда-то был и лейтенант. А что ждет Антипова?.. У Юрия Александровича мелькнула мысль, показавшаяся сначала нелепой. "Почему бы и нет?" — пробормотал он и, отбросив сомнения, зашагал к воротам.

…Дежурного не было на месте. Клевал носом вооруженный милиционер, охранявший арестованных. За перегородкой копошились какие-то фигуры. Пользуясь тем, что его появление осталось незамеченным, Золотарев вгляделся в желтый, пыльный полумрак. Когда привыкли глаза, он увидел пятерых или шестерых парней, которые сидели на полу, скрестив ноги, и играли самодельными картами в штосе.

— Есть во весь! — услышал Золотарев. — Гони пиджачок, Толик!

— На, возьми, — последовал ответ.

Юрий Александрович заметил Антипова. Тот сидел среди картежников в одних трусиках. Лицо его осунулось.

— Не робей, к утру повезет! — насмешливо сказал кто-то.

— Проигрывать нечего, — уныло ответил Антипов.

— Хочешь, на милиционера сыграем? — вкрадчиво предложил прежний голос. — Ставлю на кон твои тряпки. Ну?

"Вот так и пропал бы парень, — подумал капитан. — Проиграет — будет вынужден, выполняя долг бандитской "чести", напасть на милиционера и предстанет перед судом уже по обвинению в серьезном преступлении… Нет! Нельзя оставить его здесь". Юрий Александрович прошел за перегородку, взял Антипова за плечо и вывел в коридор. Анатолий не сопротивлялся. Стесняясь обнаженных рук и ног, смотрел в сторону, кривил губы.

— Отдайте вещи! — приказал Золотарев. Картежники поспешно бросили на пол пиджак, брюки и разбежались по темным углам.

— Пойдем! — мрачно сказал Юрий Александрович. На улице Толька перевел дыхание. Темнели дома.

Вокруг не было ни души.

— Ты вроде в гости ко мне набивался, — испытывая странное смущение, сказал Золотарев. — Ну вот… Можешь прогуляться… Чаю попьем. Я тебя с сыном познакомлю…

— Зачем? — удивленно спросил Толька.

— Черт его знает! — неожиданно ответил капитан. — Так… Взбрело в голову… Интересный ты человек!

Его откровенность заинтриговала Антипова.

— Куда идти-то? — грубым голосом спросил он и засунул руки в карманы.

…Софья Аркадьевна лишь на секунду задержала взгляд на госте и тут же как ни в чем не бывало ласково пригласила его к столу. Она много лет жила с Золотаревым и привыкла ничему не удивляться. Лейтенант перестал помешивать ложечкой в чашке и с интересом взглянул на Антипова, который от смущения держался преувеличенно развязно.

— Позвольте познакомить вас! — кашлянув, сказал Юрий Александрович. — Знаменитый литейщик Анатолий Антипов…