В шестнадцать мальчишеских лет

— Какая ночь! Не хочется домой… Дождемся, когда луна взойдет! Она нынче круглая, желтая, как медная сковородка!.. Ты обратил внимание, какая прическа была у моей соседки справа? Пойдет мне, если я так причешусь?.. Почему ты молчишь? Куда мы идем?.. Давай погуляем еще немножко!..

— Хорошо, хорошо! — рассеянно ответил Дмитрий и, точно очнувшись, спросил: — Кстати, ты знаешь по фамилиям ребят, которые сидели рядом с нами в фойе? Ну, тех, чей разговор ты слышала, — добавил он, заменив, что Лида смотрит на него с удивлением.

— Нет, не знаю! — не сразу ответила девушка. — А зачем тебе? Разве ты все еще встревожен?

— Теперь уже нет! — ответил Иванцов и прижал ее локоть. — А вот и луна… Ну, ну, посмотрим, похожа ли она на сковородку!

Он замолчал и остановился. Перед ними, точно из-под земли, выросла высокая человеческая фигура. Лида слабо вскрикнула. Дима загородил ее плечом и заглянул в лицо незнакомому. Он увидел пожилого бородатого мужчину без шапки, в телогрейке и сапогах. Стриженая голова напоминала шар. Длинные руки свисали чуть ли не до колен.

— Что вам нужно? — сдерживая невольную дрожь в голосе, спросил Дмитрий.

— Ты нужен! — простуженно ответил мужчина. Тон его не был угрожающим, скорее, наоборот, ласковым. Иванцов удивился и подошел вплотную, пытаясь разглядеть путника. Может быть, они знакомы? Нет!.. Вряд ли… В это время огромная красная луна выплыла из-за крыш и улица как по волшебству изменила облик. Дома, заборы и сама земля словно засветились изнутри нежным молочным светом. На мостовую легли черные тени, казалось, нарисованные тушью. И мужчина из таинственного незнакомца превратился в обыкновенного, плохо одетого, запыленного человека лет пятидесяти с морщинистым, утомленным лицом. Лида сразу перестала его бояться.

— Нищий, наверно, — шепнула она Иванцову. Но тот выпустил ее руку и подался вперед. Девушка услышала, как он растерянно пробормотал:

— Нет, не может быть… Лида! — обратился он к ней. — Ступай домой! Мне нужно поговорить с товарищем… Не обижайся. Извини, потом я все объясню… До завтра!

— Погоди, но как же… — отступила девушка.

— До свиданья! — нетерпеливо повторил Иванцов, по-прежнему глядя не на нее, а на мужчину, который стоял, расставив ноги, как на корабле, и улыбался. Лида снова почувствовала тревогу. Она ничего не понимала. Значит, Дима и этот нищий знакомы? Но что между ними может быть общего? Очень странно!.. Она пошла, не оглядываясь. На углу девушка не вытерпела, посмотрела туда, где оставила Диму. Но улица была уже пустынна…

Нищий тем временем втащил Иванцова в густую тень и обнял за шею твердыми, негнущимися руками. Он уткнулся обросшим колючим лицом в щеку юноши и тяжело задышал. В горле у Димы застрял комок. Он судорожно обхватил широкую спину путника.

— Отец! — прошептал он. — Это ты!..

— Сынок! — радостно и растроганно сказал Егор Силантьевич, выпуская, наконец, сына из объятий и любовно оглядывая со всех сторон. — Ишь, какой стал!.. Я ведь сперва не признал! Только по голосу, когда заговорил, почуял родную кровь!.. Ах, Митька, Митька! Вырос, подлец! Костюмчик-то, как у ответственного работника! Слышал, в институте наукам обучаешься? Верно?

— Верно, — улыбаясь, ответил Иванцов, с любопытством рассматривая отца. — А ты ничего. Держишься!.. Постой, ты как же здесь очутился? Тебе вроде бы десять лет дали. Ты должен был, значит, только в сорок третьем освободиться… Или сбросили срок? Помиловали?

— Убежал! — шепотом ответил Егор Силантьевич и оглянулся. — Потому и не пришел к Таиске! Она дура, проболтаться может. Убежал, и все тут! — Он счастливо засмеялся, показывая мелкие, почерневшие зубы. — Третий месяц по лесам скитаюсь. Оборвался, одичал! Но все же до родных местов добрался!.. У меня тут дела кое-какие есть! Рассчитаться надобно, все долги уплатить!.. Это хорошо, сынок, что ты здесь! Боялся, не застану! Одному тяжело…

Иванцов говорил, не замечая того, что лицо у Дмитрия как бы окаменело и стало чужим, настороженным.

— Ты, брат, вот что! — продолжал он. — Беги-ка живым духом домой и тащи деньги, сколько есть, одежонку подходящую и шапку или кепку. Я-то свою арестантскую забросил, а голова, сам видишь, стриженая, приметная, да и от солнца жарко!.. Поесть тоже принеси, а неплохо, ежели и водочки достанешь! Выпьем с тобой, сын милый, за расчудесную нашу встречу!.. Я тут обожду! Нельзя мне по городу ходить, боюсь!.. — Он хотел потрепать сына по плечу, но тот мягко, но решительно отодвинулся.

— Та-ак! — незнакомо прозвучал в темноте его голос. — Стало быть, сбежал!.. Хорошее дело! Что же дальше?

— А вот долги уплачу, и на Запад! — буркнул Егор Силантьевич. — Сидел я с одним человеком в камере, он мне растолковал как через границу перебраться!.. Только сперва дельце одно сделаю, о котором восемь лет мечтал! Семен Шумов живой еще?.. Живой! Я знаю! Спрашивал! На заводе начальником стал. Депутат Совета!.. Попомнит он меня… Ты, сынок, после будешь спрашивать, а сейчас беги, неси, что сказал! Да живей, голодный я!..

Дмитрий долго молчал, отвернувшись. Потом тихо и твердо ответил:

— Не пойду я, батя!