В шестнадцать мальчишеских лет

В субботу двадцать первого июня тысяча девятьсот сорок первого года Анатолий Антипов проснулся рано. Подоконник был розовый от солнца, но углы большой комнаты еще тонули в полумраке. Толя полежал несколько минут с закрытыми глазами. Ему было радостно, но он не мог понять, отчего. Он сознавал, что нынешний день не такой, как другие, особенный, но забыл, что же должно произойти? И вдруг вспомнил: он вызван в городской комитет. На бюро будет решаться вопрос о его приеме в комсомол!

Анатолий сбросил одеяло и спрыгнул на пол. В трусиках и майке, он распахнул окно. Влажный утренний воздух ворвался в комнату, Антипов вдохнул запахи травы, реки, распускающихся цветов. За окном общежития густо кудрявилась зелень. Между деревьями белели корпуса завода. Чувствуя, как все тело наливается силой, Анатолий быстро проделал несколько гимнастических упражнений и оделся.

Было еще рано, но он решил пойти на завод и поговорить с мастером Селезневым насчет приспособления для воздушного охлаждения тяжелого литья. Всю зиму Антипов ломал голову, пытаясь найти способ быстро остужать тяжелые отливки. Долгие вечера проводил в технической библиотеке, рисуя на листочках, вырванных из тетрадки, неумелые эскизы. Оттого и запустил математику в вечерней школе…

Дело в том, что тяжелые отливки весом в шестьдесят, сто тонн, прежде чем их вынуть из форм, должны остыть. А остывают они очень медленно, по двадцать — тридцать дней, и загромождают весь литейный цех. Из-за них нельзя заливать новые формы. Они ограничивают выпуск продукции. Литейщики сумели бы перевыполнять нормы, но не могли, потому что производственная площадь была занята стынущими отливками.

Анатолию пришло в голову, что можно искусственно охлаждать тяжелое литье. Нужно сделать специальные формы, в стенках проложить чугунные трубы и пропускать через них холодный воздух. Тогда отливки будут охлаждаться не в течение месяца, а за каких-нибудь двенадцать- четырнадцать часов!..

Улицы были еще пустынны. Проходя мимо пивной палатки, Анатолий увидел на траве спящего человека. Когда он поравнялся с ним, человек проснулся и сел, протирая опухшие глаза. Анатолий узнал Федьку Козлова, своего прежнего собутыльника. Федька недавно освободился из тюрьмы, где отсидел год за воровство. Теперь он нигде не работал и редко бывал трезвый. Его небритое, измятое лицо на фоне яркой зелени и чистого, синего неба выглядело больным и даже страшным, как будто принадлежало не живому человеку, а мертвецу. Увидев Антипова, Федька приподнял кепку:

— Привет стахановцу! Что, Толик, перековался?

От него даже на расстоянии нескольких шагов несло водочным перегаром.

— А ты все пьешь! — с тягостным чувством сожаления и досады ответил Анатолий.

Ему неприятно было видеть этого человека, который напоминал, каким был сам Антипов еще недавно. Сейчас Толе казалось странным и почти не верилось, что он вот так же валялся на земле, сквернословил, жизнь его была бесцельна, и все интересы сводились к удовлетворению самых низменных потребностей… Теперь Толя учился в школе, мечтал об институте. У него были друзья, любимая девушка. Его должны были принять в комсомол!.. И Анатолий испытал сильное желание подойти к Федьке и сказать: "Остановись, пока не поздно! Оглянись, посмотри, как прекрасна жизнь! Открой глаза!". Но он не подошел и не крикнул, потому что хорошо знал Федьку и понимал, что таких людей, как он, словами не проймешь.

— Пока! — сказал он и, предъявив пропуск, вошел в заводские ворота.

Мастера Селезнева Толя нашел во дворе и, усадив на влажную от росы скамью, принялся рассказывать о своем приспособлении. Он волновался и некоторые фразы повторял по два раза, как будто боясь, что иначе Селезнев их не поймет. Мастер молча дослушал до конца и, вынув кисет, стал медленно свертывать цигарку. Закурив, он прокашлялся, вытер губы и одобрительно похлопал Анатолия по плечу:

— По-моему, дело стоящее! Пойдем, я тебя познакомлю с инженером, который в бюро изобретений работает. Может, он что посоветует!

Инженер Круглов сидел за письменным столом в маленькой стеклянной кабине на антресолях механического цеха. Внизу, в пролете, гудели станки. Время от времени громко взвизгивал под резцом металл. Тяжело гремели подъемные краны. Здесь, под потолком, эти звуки сливались в оглушительный шум, привыкнуть к которому было трудно. Чтобы услышать друг друга, приходилось громко кричать, как в лесу.

Инженер Круглов был низенький, худой мужчина лет тридцати, с узкими плечами и аккуратным пробором. Пиджак его был застегнут на все пуговицы, галстук, несмотря на духоту, туго подпирал воротник. Лицо у Круглова было добродушное и приветливое. Он улыбался даже тогда, когда для этого не было повода. Улыбка на его лице была так же естественна, как седина на висках у мастера.

Круглов, улыбаясь, выслушал Антипова и сказал приятным, высоким тенорком:

— А вы присядьте. Я должен подумать! Значит, как вы говорите?.. Специальные формы с воздушным охлаждением?