В сказочной стране. Переживания и мечты во время путешествия по Кавказу (пер. Лютш)

Вдругъ выскакиваетъ передъ самымъ нашимъ носомъ швейцаръ изъ нашей гостиницы, — здсь, въ азіатскомъ квартал. Онъ пронюхалъ, какою дорогою мы пошли, и нашелъ насъ. Онъ принимается болтать, кланяется всмъ тюрбанамъ, обращаетъ наше вниманіе на оружіе и ковры и портить намъ всю улицу. Но, должно отдать ему справедливость, ему были извстны лазейки, которыхъ мы бы не нашли. Онъ, не стсняясь, провелъ насъ наискось черезъ лавку, на задній дворъ одной, еще боле замчательной, лавочки. Такъ таскался онъ за нами. Подчасъ мы садились — и тогда намъ предлагали кофе, папиросы или трубку. Притомъ, мы вовсе не обязаны были покупать что-либо изъ этихъ товаровъ, и свободно могли на все глядть.

Вроятно, люди, къ которымъ мы подходили, часто были обладателями зеленаго тюрбана. Они, вроятно, совершили свои три паломничества ко гробу пророка, видли Мекку и были благочестивыми, святыми людьми; мы были, такимъ образомъ, въ знатномъ обществ. Здсь сознаніе собственнаго достоинства достигало грандіозныхъ размровъ.

Съ вашего позволенія, говоримъ мы, нельзя ли намъ посмотрть эти ковры?

Сколько вамъ угодно! гласитъ отвтъ.

Переводчикъ говоритъ:

Чужеземцы желаютъ купить коверъ.

И получаетъ въ отвтъ:

Они должны получить его въ подарокъ!

Переводчикъ сообщаетъ намъ отвтъ и благодаритъ отъ нашего имени.

Теперь очередь за нами отплатить любезностью за любезность. Переводчикъ говоритъ:

Чужеземцы пріхали издалека, но они добрые люди и охотно желали бы что-нибудь подарить теб. Они бдные люди, у нихъ нтъ украшеній и лошадей; но у нихъ есть деньги, немножко денегъ, которыя собственно должны бы пойти на долгое путешествіе, но которыя они желаютъ теперь подарить теб. Какъ же ты думаешь, сколько бы денегъ могли они теб предложить?

Достойный мусульманинъ до смерти недоволенъ деньгами и ничего ровно не отвчаетъ.

Переводчикъ повторяетъ настойчиво и почтительно свой вопросъ.

Тогда мусульманину кажется неловкимъ еще дольше быть невжливымъ съ чужеземцами и отвергать ихъ даръ, и онъ отвчаетъ, что готовъ взять сто рублей.

Переводчикъ сообщаетъ его отвтъ. Это, по крайней мр, на дв трети превышаетъ стоимость ковра, говоритъ онъ и прибавляетъ: Теперь я отвчу старику, что, если-бъ вы дали ему сто рублей, то это значило бы то же, что заплатитъ за коверъ, а его желаніе не таково.

Такъ какъ мы понимаемъ, что торгъ здсь долженъ происходить такимъ образомъ и въ такомъ порядк, то мы и предоставляемъ переводчику дйствовать и говорить, что ему вздумается.

Завязываются долгіе переговоры между обоими. Мы нсколько разъ подходимъ къ двери и хотимъ уйти отсюда, но торги и болтовня все не прекращаются, и въ конц-концовъ мы-таки получаемъ коверъ за ту цну, которую сами назначили.

И мы разстаемся самымъ любезнымъ и вжливымъ образомъ съ благочестивымъ человкомъ.

Но времени было у насъ въ изобиліи.

Тюрбаны у купцовъ пестрые, потому-то и встрчаешь здсь такое множество пестрыхъ тюрбановъ. Но здсь почти также много и блыхъ, которые являются достояніемъ дворянства, науки, благочестія, т.-е., часто принадлежать сумасбродамъ. Ибо кому же не хочется быть дворяниномъ, ученымъ или благочестивымъ человкомъ? Многіе пробуютъ заявить это также и передъ другими. Тюрбаны евреевъ и христіанъ темнаго цвта и сдланы изъ грубой шерстяной ткани въ знакъ ихъ подчиненія; въ Персіи этимъ отщепенцамъ вообще воспрещается носить тюрбанъ.

Но что же это за кирпично-красные люди, которыхъ мы время отъ времени встрчаемъ на улиц? У нихъ борода, ладони рукъ и вс десять ногтей на пальцахъ окрашены въ желтый цвтъ. Это персы, афганцы, нкоторые также татары. Они выступаютъ такъ гордо, словно красно-кирпичный цвтъ есть единственный приличный цвтъ. Европеецъ таращитъ отъ изумленія глаза, впервые натыкаясь на такое великолпіе, но потомъ свыкается съ ихъ вншнимъ видомъ и смотритъ на нихъ такъ же, приблизительно, какъ и на тюрбанъ. Когда я видлъ индйцевъ въ боевомъ вооруженіи и парижскихъ расфранченныхъ кокотокъ, то невольно думалъ про себя: есть и еще люди, которые красятся, какъ эти странные чудаки, только они употребляютъ другую краску.

Въ Тифлис разсказывали намъ люди, которымъ собственно слдовало бы это знать, что право выкрашиваться желтой краской давалось лишь тмъ, кто достигалъ извстной степени благочестія. Это оказалось неврно: съ Персіи красятся желтой краской и женщины, Вамбери говоритъ даже, что красятъ и дтей. Я не говорю уже о томъ, что лошадей изъ конюшни шаха можно узнать по ихъ окрашеннымъ въ желтый цвтъ хвостамъ. Но возможно, что въ Тифлис развился мстный обычай, по которому лишь люди благочестивые имютъ право на это отличіе, ибо мы видли носящими его все однихъ только серьезныхъ людей.