В снежных горах Непала

До самого вечера счастливый Сантош разбирал сброшенные с вертолёта коробки. В одной из них нашлась пространная записка от отца с подробными рекомендациями от врачей инфекциониста и невролога. Отец писал, что не мог дозвониться до сына, сообщал последние госпитальные и семейные новости. В конце обнаружилась коротенькая приписка от матери, вся пронизанная тревогой и беспокойством за Сантоша. Она напоминала ему о возможности заражения, просила не пренебрегать мерами безопасности. Он улыбался, читая её наставления.

Несколько коробок разбилось и упаковки с лекарствами, одноразовыми шприцами и антисептическими средствами разлетелись по всему склону. Деревенские жители целый день собирали их и приносили Сантошу, всеми силами стремясь хоть в малости помочь ему. Он, также, обнаружил большую дорожную сумку со своими вещами, сброшенную с вертолёта. Улыбаясь, он вытаскивал чистые джинсы, рубашки и пару футболок, тёплую куртку и высокие горные ботинки. Сантош покачал головой: совершенно напрасные хлопоты. Обратно он не будет топать по горам битых две недели, а за несколько дней домчится до Солу Кхумбу в облике барса.

* * *

Сантош собирался в обратный путь. При наличии нужных лекарств менингит лечится быстро. Вот и у него в импровизированном госпитале осталось всего пятеро детей, поступивших последними. Он планировал отпустить их домой через пару дней.

Пришлый чхетри, спасший Нувакот от гибели, стал божеством для жителей деревни. Ему несли всё, что было ценного у счастливых родителей: яркие, красочные ткани и ковры, расписную глиняную посуду, выделанные до мягкости шкуры овец, коз и буйволов, кожаную обувь, штаны из крапивной ткани, рубашки из домотканого полотна, множество циновок, толстые одеяла и подушки, сшитые из разноцветных лоскутков и набитые овечьей шерстью. Сантош отбивался, как мог, но наутро вновь находил у своих дверей новые подарки.

Махендра посмеивался над ним и наполовину в шутку, наполовину всерьёз спрашивал, не останется ли он жить в Нувакоте. Сантош категорически отказывался и приглашал парня на свадьбу, которая состоится сразу же после его возвращения в Солу Кхумбу. Махендра лишь качал головой, не решаясь критиковать приятеля за столь странный выбор, о котором ему уже было известно.

Все оставшиеся медикаменты и подарки оставались брамину. Сантош уходил рано утром, когда первые робкие лучи солнца показались из-за гор. Он не стал прощаться ни со старостой Нувакота, которого он презирал за трусость и страх перед колдуном, когда тот решил сжечь заболевших детей, ни, тем более, с самим Бахадуром. Его провожал один Махендра.

Когда деревня скрылась из виду, они остановились. Грустно улыбаясь, юноша смотрел на Сантоша, потом сказал: — а, знаешь, возможно я не так уж и ошибался, когда, запугивая колдуна, сказал, что ты являешься далёким потомком Шивы. Ведь во всей истории человечества лишь высшие существа могли менять свой облик.

Сосредоточенно раздевающийся Сантош рассеянно сказал: — ага. А ещё дэвы, демоны или как их там…

— Ну, они ведь тоже относились к высшим существам, только, так сказать, со знаком минус, — возразил Махендра.

— Ты прав, учитель! — хлопнув того по плечу, рассмеялся Санош, — только вот, похоже, недолюбливают меня мои божественные родственнички! В последнее время всё у меня идёт как-то не слишком гладко, я бы сказал! — про себя добавил: — хоть и назвала меня Кали Юга любимцем богов.

Махендра улыбнулся, протянул руку: — до свиданья, Сантош, надеюсь, мы ещё встретимся!

Голый Сантош крепко пожал протянутую руку, скомандовал: — отвернись! — тот послушно повернулся спиной. Через несколько секунд тихое рычание известило его, что сзади стоит снежный барс.

Длинными лёгкими прыжками он помчался к синеющему вдали перевалу. На вершине ближайшей горы остановился, обернулся: далеко-далеко Махендра, неподвижно стоящий на склоне, поднял прощально руку. Присев на задние лапы и задрав морду к небу, ирбис издал громкий раскатистый рык. Махендра засмеялся и, махнув рукой ещё раз, побежал в деревню.

Глава 24

Сантош-ирбис удобно устроился в небольшой пещере, собираясь вздремнуть. Всю ночь он бежал, задержавшись лишь для того, чтобы перекусить. Две горные куропатки, не успевшие вовремя убраться с его дороги, пали жертвой оголодавшего зверя. Он слопал их с костями и лишь слегка ободрал перья шершавым языком.

— А, — он смешливо фыркнул, вспомнив ещё одну свою задержку, — самка ирбиса!