В споре с Толстым. На весах жизни

И признай, что Мать-Природа не так уж глупа и не так жестока, как это иногда сдается ее бунтующим сыновьям.

* * *

«Жить одному… И умирать одному…» Этот мотив часто повторяется в дневниках Л. Н. Толстого за последние годы. И хоть он и связан у него с религиозным чувством, с покорностью высшей воле, но все же веет от него глубокой грустью и безнадежностью.

…Сейчас мне в первый раз пришло в голову, что у Льва Николаевича, когда он оставался один, оттого иной раз такая тоска была на душе (см. его дневники за последние годы), что он не победил до конца так мучившего его всю жизнь страха смерти, а не победил он страха смерти потому, что был индивидуалистом и что все его миросозерцание было чисто индивидуалистическое. Родину он променял на человечество, человечество было слишком далеко, отвлеченно, своей «церкви» или «партии» он не основал и не хотел основывать, и даже с кружком ближайших своих друзей и единомышленников никакими узами зависимости связан не был и не стремился к такой связи, с семьей разошелся, – великой скалой, но скалой в пустыне возвышалась его фигура.

Мне, когда я жил в Чехии, несказанно импонировал человек иного склада, именно 70-летний чешский профессор, он же министр просвещения и президент Академии Наук, Зденек Неедлый, который, будучи горячим патриотом и состоя членом коммунистической партии, бодро и мужественно глядел вперед. На разных собраниях раздавался его голос – молодой, исключительно умный, немного задорный голос, который я очень любил. Зденек Неедлый не боялся приближающейся семимильными шагами смерти и даже скептически улыбался ей навстречу. Он не принадлежал ей, потому что он жил не только за себя, но и за народ, за партию, а народ, партия, как целое, не умрет. Неедлый всю свою жизнь посвятил борьбе за счастливое будущее народа и рабочего класса – и он жил с ними и в них. Он знал, что он – не один, знал, что знамя, которое выпадет из его рук, подхватят и понесут другие. Он жил для коллектива и знал, что этот коллектив не перестанет существовать и после его смерти.

Умирать как части легче, зная, что целое цветет. Уходя, только очищаешь место своим детям и внукам, а на них нельзя негодовать. Покидаешь мир, благословляя его, так же, как с тобой расстаются, любя и благословляя тебя.

Нет, нет! Не одному жить и умирать. Напротив: и жить, и умирать надо с людьми, на людях. И да оправдается, хоть и в более глубоком смысле, старая поговорка о том, что «на людях и смерть красна».

* * *

Смерть заставляет нас смотреть серьезнее на жизнь. Но жизнь от нашего взгляда не меняется. Она равна себе. Принимайте и жизнь, и смерть как Необходимое. Это – две сестры, дополняющие и исправляющие работу друг друга.

* * *

Помню, – это было уже много лет тому назад, – проснулся я однажды в постели от детского пения. Это моя трехлетняя дочка Танечка, поднявшись раньше как птичка и сидя неодетая на своей постельке в соседней комнате, усердно распевает:

– Тлай-лай, лай-лай! Тлай-лай, лай-лай!..

Лицо мое невольно расплылось в улыбку, и в одно мгновенье я с пронзительной ясностью почувствовал: и силу Танечкиного детского счастья, и временность, непрочность нашей земной жизни (в состоянии полусна я часто не умом, а сердцем их чувствую), и, наконец, естественность, благость всего круговорота человеческой жизни, начиная с Танечкиного возраста, полного через край брызжущих счастья и силы, – до моего, упадочного, и до самой могилы. Пускай смерть явится, в свое время, завершением этого круговорота: сам по себе он прекрасен и нравственно-необходим, как бесценный дар Божий, и, дети Божии, мы должны уподобиться нашим детям, детям Земли: подчиняясь предначертанному круговороту, проходить свой земной путь с ликующим кликом:

– Тлай-лай, лай-лай! Тлай-лай, лай-лай!..

Часть II Переписка В. Ф. Булгакова с Л. Н. Толстым

1. В. Ф. Булгаков – Л. Н. Толстому

29 октября 1900 г. Томск

г. Томск

29-е октября.

Ваше Сиятельство!

Будучи поклонником Вашего таланта, смиренно прошу Вас, благоволите прислать мне Ваш неоцененный автограф. Извините, Ваше Сиятельство, мою просьбу, с которой я имел дерзость к Вам обратиться.

Ваш горячий поклонник

уч. III-го класса Томской гимназии

Валентин Булгаков

P. S. Прошу Ваше сиятельство выслать в Томскую гимназию, учен<ику> III – го кл. Валентину Булгакову.

2. В. Ф. Булгаков – Л. Н. Толстому

11 сентября 1901 г. Томск

Ваше Сиятельство!