В споре с Толстым. На весах жизни

Да, только таким, эпическим языком и можно говорить о последнем 40-летии жизни бывшей России и населяющих ее народов. Я не политик, но и не настолько слеп, чтобы не видеть всей широты, всей глубины и всего значения тех политических перемен и того глубокого переворота в экономике, с построением промышленности, с обобществлением земли и т. д., и т. д., которые осуществлены на моей родине. Особенно теперь, по окончании страшного «экзамена» – Великой Отечественной войны. («Колхоз победил», – говорил о разгроме гитлеровцев Советами один мой знакомый, старый чешский агроном, работавший когда-то в России.) Если раньше, не занимаясь политикой, я не понимал дела Ленина, то теперь, когда оно может уже считаться, в основе, осуществленным и когда дороги назад нет, а старый и слишком узкий «толстовский» горизонт не удовлетворяет, стыдно и обидно было бы для меня, как и для каждого русского человека, расходиться с своим народом в оценке избранного им пути. Последователи Маркса и Ленина – реалисты. Поэтому они избрали путь материальных перемен: путь перестройки производительных сил и производственных отношений. Изменение бытия людей вызовет и перемену в их сознании. Нельзя оспаривать – в отношении масс – справедливости этого положения. Надо сначала накормить голодного, а потом уже начинать с ним разговоры о нравственных проблемах. Порадуемся, что капиталистическая эксплуатация уничтожена, что нашему рабочему и крестьянину живется легче, что культурные потребности самых широких кругов народа неизмеримо выросли и что необозримые горизонты открыты перед советским человеком и в политике, и в экономике, и в культурной жизни.

* * *

Тем из людей на Западе, кто критически приглядывается к коммунизму, можно было бы указать хотя бы на одно его завоевание: на установление федеративного устройства Советского Союза. Само по себе это дело является только одной из реформ, проведенных советской властью в пределах бывшей России, а между тем какое величие отличает эту реформу! На проведение ее нормальным порядком, без революции, не жалко было бы и 100 лет, а между тем Коммунистической партией Советского Союза она проведена за каких-нибудь 20–30 лет!

16 союзных республик, народы которых разговаривают, управляют своей жизнью, ведут школьное дело и издают газеты и книги на своих языках… Все они автономны в самоуправлении и в делах культуры… В каждой союзной республике – свое правительство и свой Верховный Совет… Почти так же самостоятелен и ряд автономных республик и областей… Но основными вопросами, политикой, внешней и внутренней, ведает всесоюзное правительство, избираемое всесоюзным Верховным Советом… Одна идея – свободы и благосостояния всех трудящихся – объединяет все народы, все республики. Старое соперничество и старая ревность слабых народов к сильным не имеет места, потому что все материальные средства распределяются правильно и равномерно, под всесоюзным контролем. Страха перед иноземными соседями малые народы не питают, ибо в СССР существует правило: все за одного и один за всех. Ничего похожего на ту рознь между отдельными национальностями, какая существовала в дореволюционной России, Советский Союз не знает. Никакие метания «главноуговаривающего» Керенского, кидавшегося в эпоху Временного Правительства то на север, то на юг, в бесплодных попытках остановить расползание старой России после Февральской буржуазной революции 1917 года, не нужны.

Радостно, спокойно и величаво развивается жизнь союза более 100 равноправных, освобожденных от помещичьей и буржуазной эксплуатации, великих и малых народов и племен на пространстве одной шестой части суши.

Мир еще не видел такой федерации.

* * *

1949 год. Еду из Москвы в Тулу. Целый ряд станций что-нибудь напоминает: Столбовая – тут мы жили со Львом Николаевичем в гостях у Чертковых, в с. Мещерском; Лопасня – тут поблизости расположено бывшее имение А. П. Чехова Мелихово; Тарусская – отсюда надо ехать 13 километров в Бехово, Поленово тож, где стоит дом художника В. Д. Поленова, обращенный в музей его имени; Ревякино – тут неподалеку обитала когда-то милая «толстовская» семья Серебровских, которую я навещал с своим незабвенным другом, философом-самородком Сергеем Булыгиным; Лаптево – отсюда недалеко до с. Боровково, где жил крестьянин-писатель М. П. Новиков, к которому Л. Н. Толстой собирался уйти из дома, который показывал мне в своей избе «маленькую, но отдельную и теплую» комнату, приготовленную им для великого старца, и у которого я, вместе с ним и с его семьей, когда-то убирал хлеб на поле…