В споре с Толстым. На весах жизни

Правительство, о котором Л. Н. Толстой мечтал, – правительство, которое, «поняв направление пути, по которому движется человечество, ведет по нему свои народы», правительство, которое «смело взяло центральную идею прогресса» и «проводит ее в жизнь», народилось всего только через семь лет после смерти Толстого. Поразительно это предвидение гениального Толстого, совершенно точно и почти что в терминах наших дней определившего, каким должно быть то правительство, которое установилось в России в результате

Великой Октябрьской социалистической революции 1917 года! Правительство это, «поняв направление пути, по которому движется человечество», ориентирует все развитие государственной и экономической жизни, в том числе и постановку земельного вопроса, не на дворянство, не на буржуазию, не на деревенское кулачество даже, не на частника и не на кустарника, а на весь трудовой, рабочий и крестьянский, народ. Это – не Столыпин с его «хуторами», столько крови испортившими Толстому и вызывавшими его острейший протест. Нет, «смело взяв центральную идею прогресса», идею уничтожения собственности на средства производства, в том числе собственности на землю, идею раскрепощения трудового народа и освобождения его от власти эксплуататоров как в городе, так и в деревне, Советское правительство «всеми силами, которыми оно обладает, проводит в жизнь эту идею», ни перед чем не отступая и побеждая все встречающиеся на пути препятствия. Творя дело Маркса – Энгельса – Ленина, оно тем самым прямо выполняет и примечательный и до сих пор недостаточно оцененный Толстовский императив. Каковы бы ни были те средства, которыми оно пользуется для борьбы за свое дело (Толстой мог бы их отрицать), оно непреклонно идет к указанной нашим мыслителем цели. Счастье трудового народа стоит на первом плане для правительства Коммунистической партии. Толстой должен был бы это признать, а признавши, не изменил ли бы он свое воззрение на правительство и государство вообще?

Не будем говорить за Толстого. Но ответ напрашивается сам собой, – и ответ не отрицательный.

* * *

Итак, можно считать установленным, что Толстой готов был бы с уважением и с признанием отнестись к такому государству и правительству, которое поставило бы своей целью осуществление идеи Генри Джорджа о мирном и безнасильственном освобождении земли от частной собственности. А как бы он отнесся к государству и правительству, которое сделало бы главной целью своей внешней политики идею мира и борьбы с войной? Нельзя сомневаться, что и к такому правительству он отнесся бы с тем же, если еще не с большим, уважением и признанием. Но такое государство и правительство как раз существует в наши дни: это – СССР и Советское правительство.

Можно ли, в наши дни, представить себе возможность войны между СССР, Китаем, Польшей, Чехословакией, Германской Демократической Республикой или каким-либо другим из тех государств, которых связывают союзные отношения на почве взаимного уважения к народовластию, к гражданскому равенству, к идее мира? Нет, нельзя. А что, если бы и другие государства, обновив и усовершенствовав свой внутренний строй, примкнули бы к тому же союзу? Тогда исполнилась бы вековая мечта народов: войны не было бы больше, половина рода человеческого не калечилась бы в битвах и не погибала бы от нужды и голода, а все материальные ресурсы расходовались бы только на мирные – социальные и культурные – цели. Это кажется, действительно, мечтой, а между тем это так близко! Ведь уже около 1 миллиарда людей, т. е. около половины всего человечества, живет в этом мирном союзе. Когда же, когда войдут в него и все остальные народы?! И когда варварский и жестокий обычай войн прекратится совершенно и навсегда?!

* * *

Думается мне, что в вопросе о целях и стремлениях политико-социального характера между политическим коммунизмом и «толстовством», на самом деле, большой разницы нет. Каков идеал коммунизма? Уничтожение классов, всеобщее равенство, уничтожение богатства и бедности, обобществление всех средств производства (с целью воспрепятствовать обогащению отдельных лиц и эксплуатации бедных богатыми), личный труд, мир. Всему этому, несомненно, сочувствует и «толстовство». Ленин говорил, что для Толстого характерно было «срывание всех и всяческих масок». Но то же характерно как для самого Ленина, так и для его партии вообще. Недаром только в Советской России мог появиться ряд таких замечательных и при том строго научных изданий, как, например, только что проштудированные мною «История дипломатии» или «Дипломатический словарь». Марксистский, всеобнажающий метод дает авторам возможность сказать правду о явлениях и людях в той области буржуазного мира, само название которой можно было бы считать синонимом лжи, обмана и подлости. Все капиталистические правительства (а только их знал Толстой) тут разоблачены.