В споре с Толстым. На весах жизни

Критика Толстого не нова. Он не сказал ничего такого, что не было бы задолго до него сказано и в европейской, и в русской литературе теми, кто стоял на стороне трудящихся. Но своеобразие критики Толстого и ее историческое значение состоит в том, что она с такой силой, которая свойственна только гениальным художникам, выражает ломку взглядов самых широких народных масс в России указанного периода и именно деревенской, крестьянской России. Ибо критика современных порядков у Толстого отличается от критики тех же порядков у представителей современного рабочего движения именно тем, что Толстой стоит на точке зрения патриархального, наивного крестьянина. Толстой переносит его психологию в свою критику, в свое учение. Критика Толстого потому отличается такой силой чувства, такой страстностью, убедительностью, свежестью, искренностью, бесстрашием в стремлении «дойти до корня», найти настоящую причину бедствий масс, что эта критика действительно отражает перелом во взглядах миллионов крестьян, которые только что вышли на свободу из крепостного права и увидели, что эта свобода означает новые ужасы разорения, голодной смерти, бездомной жизни среди городских «хитровцев» и т. д. Толстой отражает их настроение так верно, что сам в свое учение вносит их наивность, их отчуждение от политики, их мистицизм, желание уйти от мира, «непротивление злу», бессильные проклятья по адресу капитализма и «власти денег». Протест миллионов крестьян и их отчаяние – вот что слилось в учении Толстого.

Представители современного рабочего движения находят, что протестовать им есть против чего, но отчаиваться не в чем… Отчаяние свойственно тем, кто не понимает причин зла, не видит выхода, не способен бороться.

Современный промышленный пролетариат к числу таких классов не принадлежит»¹²¹.

* * *

Лев Николаевич постоянно обсуждал вопросы политического и общественного устройства с точки зрения требований религии и отвлеченной нравственности. Естественно, что такой подход к решению этих вопросов не мог быть плодотворным. К политическим вопросам религиозного критерия прикладывать нельзя. Пути религии и политики – разные. Религия занимается духовным состоянием человека, политика же основана в первую голову на экономических взаимоотношениях людей. Политика – борьба и притом настолько суверенна в своей области, а постулаты ее настолько неотвратимы, что религия почти ничего существенного в развитие политики внести не может. Я имею при этом в виду, разумеется, религию внекультовую, чистую, идеальную, – религию в духе Толстого. Гораздо хуже обстоит дело, когда за политику берутся церковники, именно католики в Западной Европе, имеющие во многих странах свои партии: тут религия является только ширмой, прикрывающей самые определенные, чисто экономические, буржуазные интересы. О такой «религии» не стоит и говорить!

Впрочем, диктуемый высшими религиозными и религиозно-нравственными побуждениями политический и социальный идеал (безнасилие, равенство, полный отказ от войны и т. д.) можно считать своего рода программой-maximum, довольствуясь в то же время борьбой за конкретный режим, являющийся программой-minimum и хоть сколько-нибудь, хоть в самом главном приближающийся к чаяниям религиозных людей, хоть до известной степени удовлетворяющий всех «взыскующих Града», по старому выражению.

Христианский коммунизм мог бы считаться подлинным политикосоциальным идеалом религиозных людей. Можно, не дожидаясь общего осуществления этого идеала, проводить его в жизнь в более узкой сфере – личной, общественной: отказываясь от всего излишнего, организуя кооперативные объединения, артели, земледельческие колонии и т. д. Но нельзя рассчитывать на то, чтобы все общество в целом, не пройдя предварительных политических ступеней, усвоило себе сразу идеальный, с «толстовско»-христианской точки зрения, режим. И дело тут не в том, что кому-то не удалось убедить общество, а в том, что у политики есть свои законы развития, наиболее полную и точную характеристику которых мы находим в трудах Маркса, Энгельса и Ленина. Время наивного идеализма, расточавшего много красивых слов и призывов, но на суть дела не действовавшего, окончилось. Установлено и признано, что в истории и в общественном развитии – неукоснительно и реально – действуют законы диалектического и исторического материализма. Вопрос о характере производительных сил и производственных отношений является решающим для политики, которая теснейшим образом и прежде всего связана с экономикой той или иной страны. Политику делает народ, политику делают классы, выдвигающие на работу своих специалистов – инженеров от политики. Религиозным людям, как таковым, там делать нечего. Вот почему, лелея «толстовский» идеал, можно только со стороны оценивать усилия отдельных партий на политической арене и сочувствовать той из них, чье знамя христианину-идеалисту ближе всего.