В СССР геев не было!

– Да помню я, не надо орать. Тут и другие люди ходят, – Михаил отвернулся и потер глаза. – Я очень тебя любил. Потом очень долго на тебя обижался. Пытался забыть тебя, считать только другом, найти себе кого-то. У меня не получалось, и из-за этого я злился на тебя, обвинял, думая, что это ты мешаешь мне двигаться вперед. А потом понял, что несмотря ни на что, все еще люблю тебя. И, уверен, буду любить всю свою жизнь.

– Миша, – Ярослав сел обратно, но на большем расстоянии, чем до этого. – Я не знаю, что сказать…

– А что тут скажешь? – Михаил печально усмехнулся.

Он потрепал по голове Эдисона, который снова принес ему палочку. Хотя бы так согреть заледеневшую ладонь. Но пес, конечно, не мог заменить собой Ярослава. Не мог заполнить ту пустоту в душе, которая уже много лет преследует Михаила.

– Твой сын пришел ко мне, потому что мне доверяет. Сказал, что больше ему некуда идти. Сказал, что я – папин друг. Удивительно, правда? – Гайдук надел обратно перчатку. – Интересно, как бы он ко мне относился, если бы узнал, что я схожу с ума по его отцу и мечтаю, чтобы он бросил жену и жил со мной…

Неподалеку залаяли несколько собак. Но не злобно, а скорее игриво. Наверное, знакомятся с новенькими в парке. Это немного отрезвило разболтавшегося Михаила, и он встал, чтобы найти Эдисона, бросив шокированному Ярославу:

– А, нет, забудь! Будем считать, что я этого не говорил.

Эдди нашелся на соседней дорожке: кружил вокруг большого дога, а дог вяло вилял хвостом, с интересом изучая мелкую собачку. Михаил перекинулся парой фраз со знакомым собачником, похлопал дога по спине и сказал ему пару комплиментов. После чего пристегнул к ошейнику Эдисона поводок – пора было возвращаться домой. У пса уже даже немного дрожали лапки от прыжков в снегу.

Всё это время Ярослав молчал, думал и приходил в себя.

– Ты знал, что я лечился? – вдруг сказал Михаил, когда они уже почти дошли до подъезда.

– Лечился? От чего?

– От гомосексуальности. В Германии, почти десять лет назад. Экспериментальный метод, – голос мужчины звучал холодно и отстраненно, словно он читал отчет о проделанной работе. – После возвращения я пытался встречаться с женщинами. Думал даже Галю пригласить на свидание, все же у вас с сестрой много общего. Но не рискнул. Все равно в конце концов я понял, что лечение не дало результатов.

– Но ты говорил, что ездил в командировку? – Ярослав крепко сжал пальцы в замок, так как ему внезапно хотелось пожалеть лучшего друга: обнять, погладить по спине. Настолько грустным и обреченным он выглядел.

– Ну, это и была командировка по работе. Просто у меня было немного свободного времени. И, вместо прогулок по достопримечательностям, я занялся лечением. Кстати, так многие делали. Правда, лечили обычно другое.

– Я не думаю, что это болезнь, – тихо сказал Ярослав.

– Я тоже так не думаю. Просто хотел стать счастливым.

Михаил снова замолчал, потрясенный тем, что его хмельной мозг разболтал то, что ему удавалось сохранять в тайне годами. Он не собирался рассказывать о своем лечении Славе, и уж тем более не планировал давить на жалость. Но что скрывать, он и правда хотел быть счастливым, и по-своему завидовал семье Ярослава.

Мимо них проехала машина, на секунду ослепив светом фар. Эдисон вяло тявкнул ей вслед, но даже не предпринял попытки погнаться за транспортом. Не в его характере.

– Что же, нам с Эдди пора домой, – Михаил протянул руку для рукопожатия, но перчатку снимать снова не стал, пусть такое и было невежливо. – Как примешь решение насчет Жени, позвони мне. Но я уверен, что оставить его у меня хорошая идея.

– И это не напряжет тебя? Ты же привык жить один.

– Напряжет, конечно. Но разве не для этого вы просили меня быть его крестным? – усмехнулся Гайдук и опустил руку, которую Ярослав так и не пожал.

Эдисон подошел к подъездной двери и стал тихонько скрестись, чтобы его пустили в тепло и поскорее накормили, как и всегда после прогулки.

– Если я тебя поцелую, ты почувствуешь себя лучше? – вдруг спросил Слава, удержав Михаила за локоть до того, как он взялся за ручку двери.

– Возможно, но мы этого никогда не узнаем. Я уважаю то, что ты верен Анне. Честно.

Руки Славы легли Михаилу на плечи. Он все так же был ниже ростом, и поэтому, стоя вплотную, смотрел на друга снизу вверх.

– Прости меня, прости меня за всё, – Ярослав искренне извинялся, правда формулировка была слишком размытой на вкус Миши, но он не собирался придираться.

Затем, обернувшись по сторонам и убедившись, что нет наблюдателей, он потянулся к Михаилу и коротко и сухо поцеловал его в щеку.

– Я тоже очень любил тебя. Честно, – шепнул мужчина, до того, как отстранился, и пошел на остановку, чтобы поехать к себе домой. К своей семье. К своей жене.

А Михаил не почувствовал себя лучше. Теперь ему еще отчаяннее захотелось быть со своим любимым. И это значит, что с этого момента он строго-настрого запретил себе даже думать о поцелуях с Ярославом, не то, чтобы просить.

Друзья. Лучшие друзья. И это не изменится.

***

2019 г., осень