В СССР геев не было!

Когда Максим вышел из кухни и скрылся в гостиной, чтобы связаться с папой, Михаил и Ярослав переглянулись и тихо рассмеялись. Конечно, ситуация была серьезной, все же решалась дальнейшая жизнь Макса. Вот только со стороны, с высоты прожитых лет такая ссора казалась пустяком, который можно решить одним разговором.

– Ну что же, похоже в этот раз молодой Смирнитский не будет жить в моей квартире полгода, – наиграно печально вздохнул Михаил, подперев голову рукой.

– Тебе недостаточно пожилого Смирнитского в твоем доме? – подыгрывая Мише, Слава обиженно нахмурился.

– О, нет-нет, тебя мне хватает с головой! – Михаил почти невесомо и очень быстро поцеловал мужчину в щеку, а затем шепнул ему на ухо: – Вот только может я планирую сменить твою фамилию на Гайдук?

– Михаил Петрович, это что, предложение?! – Ярослав покраснел и оглянулся, чтобы удостовериться, что Макс этого не видел.

– Возможно, Ярослав Александрович, сейчас в мире всё возможно.

ГЛАВА 8

2019 г., осень

– Да что бы тебе провалиться! – злобно выругался Ярослав, когда на его рубашку утюг выплюнул какую-то желтую жижу, испортив ткань. – Миша!

В комнату вошел старик с двумя пустыми плечиками в руках и заинтересованно посмотрел на то, чем занимался другой. Слава в этот же момент всплеснул руками, отошел от гладильной доски, смотря на нее, как на врага народа. Все же некоторые вещи не меняются с годами: Ярослав не любил домашние дела, а домашние дела не любили Ярослава. Михаил подошел к нему и увидел, наконец, причину злости в виде желтого пятна на голубой рубашке.

– Я же сказал, что сейчас все поглажу, у нас еще есть время до начала концерта, – Миша протянул руку, погладил Славу по спине и мягко улыбнулся. – Выключи утюг. Прежде чем гладить снова, его нужно почистить. А я пока застираю рубашку. Тот пятновыводитель, который дала Ира, должен справиться.

И он, подхватив рубашку с гладильной доски, скрылся в ванной комнате. Минуту спустя к нему присоединился все такой же раздраженный и нервный Ярослав.

– Она не успеет высохнуть. А я собирался идти в ней! Это моя любимая рубашка! – продолжал накручивать себя Слава, едва ли не заламывая руки от свалившегося на него горя.

– Да, придется выбрать другую, любимый, – спокойно ответил Михаил, застирывая ткань под слабым напором теплой воды.

– Но мне нужна эта! Я всегда хожу на концерты в этой рубашке. Она приносит мне удачу!

– Ты же знаешь, что удача тебе не нужна?

Закрыв кран, Михаил отжал рубашку и закинул ее в стиральную машинку: нормально постирают, когда вернутся с концерта Коли. Он посмотрел на Славу серьезно, затем сделал крошечный шаг к нему, положил руки на плечи и слегка их сжал.

– Кроме того, у тебя есть отличная серая рубашка в тонкую синюю полоску, в которой ты выглядишь на десять лет моложе. Я сейчас поглажу ее для тебя, а ты можешь выкурить одну дополнительную сигарету, чтобы успокоиться…

– Я не буду курить перед общением с детьми, – фыркнул Слава, будто предложение Миши его оскорбило, хотя он часто курил перед приходом внуков.

– Ну, значит на другую рубашку ты согласен, – улыбнулся Михаил и, поцеловав мужчину в лоб, вышел вместе с ним из ванной комнаты.

– Не то, чтобы у меня был выбор, – продолжал ворчать еще не полностью успокоившийся Слава. – Но спасибо, что позаботишься обо мне.

Михаил Петрович кивнул и принялся за чистку остывшего утюга, а затем за глажку.

– Немного удачи все же не помешает, – вдруг сказал Ярослав, который сидел на кровати и неотрывно смотрел за тем, как Михаил готовит их костюмы к выходу в свет.

– Это просто детский концерт, Слава. Это не Олимпийские игры, где нужно отстаивать честь страны, – Михаил позволил себе закатить глаза, но продолжил говорить, прежде чем Слава перебил бы его с пламенной речью, что не бывает простых концертов. – Я знаю, как важны для тебя внуки и их занятия. Вообще-то, они и для меня важны. Я же говорю о том, что это первый концерт в этом учебном году, не надо ждать от него многого. Это не отчетный и не конкурс. Дети после лета, наверняка, расслабились и забыли всё, чему учились в прошлом году. Так что просто пойдем и насладимся, ладно?

Он повесил серую рубашку на плечики, выключил утюг, сложил гладильную доску и присел рядом с мужчиной.

– Да, ладно, ты прав, как и всегда, – с улыбкой проворчал Ярослав, взяв Мишу за руку. – Просто для меня каждый их концерт, как первый. Нервничаю, как мальчишка на экзамене. И при этом не могу ни покурить, ни накатить…

Михаил Петрович понимающе кивнул и слегка сжал ладонь Славы. Часы показывали начало третьего, а значит им пора было одеваться и заказывать такси, чтобы добраться до концертного зала Детской Школы Искусств, где Коля занимался танцами вот уже четыре года.

Действительно, в серой рубашке с черными брюками, с аккуратно причесанными волосами и гладко выбритый – Ярослав Александрович выглядел лет на десять моложе. И не то, чтобы ему это было нужно, но отражение в зеркале в прихожей все равно смотрело на него с неподдельной гордостью. И Михаил, который стоял за его спиной, тоже смотрел с восхищением.