В СССР я повидал все

От задержанных преступников мы узнали, что они, взломав дверь, отбежали на безопасное расстояние и долгое время ждали, прибегут ли прапорщики или нет. Как известно, мы сразу не прибежали, и зеки, спокойно войдя в помещение, стали взламывать сейфы. И тут нагрянули мы, застав грабителей врасплох. Возможно, это была хитрость опытного Девочки – но, скорее всего, все это у нас получилось случайно.

В нашей роте, кроме солдат, службу несли еще и собаки – немецкие овчарки. Собаководами при них состояли солдаты кавказской национальности. Однажды выходя из зоны, я увидел рядом с дверью солдата с овчаркой. Собака была большой и красивой. Я не удержался и поманил ее. Солдат тихо скомандовал собаке:

– Фас!

Собака прыгнула на меня, целясь в живот.

Стояло лето, и форма одежды у меня была летняя – брюки и рубашка. Если бы собака вцепилась зубами в кожу моего живота и рванула с легким поворотом своей мощной шеи, то выпустила бы мне кишки наружу. Но собака была умницей – она ухватилась зубами только за рубашку в районе живота. Потом собака слегка повела головой, и все пуговицы с рубашки срезало как бритвой. В месте касания собачьих зубов рубашка была разорвана.

Я потом долго пришивал пуговицы и накладывал шов на разорванное место. Позже все, кто видел этот шов, спрашивали меня:

– Это тебя в ШИЗО порезали?

Я с гордостью отвечал:

– А как вы угадали?

Однажды ночью я дежурил в ШИЗО. Проведя там отбой, я некоторое время сидел за служебным столом. Но так как делать было нечего, то я решил поспать. Сдвинув вместе несколько табуреток, я лег на них и погрузился в тревожный сон. Мне опять снилось, что зеки открывают двери камер и идут меня убивать. Но при этом один зек почему-то сильно и жалобно кричал. Я делал отчаянные попытки проснуться – но ничего не получалось.

На другое утро менявший меня контролер пришел не с ДПНК, а с замом комвзвода прапорщиком Резанным. Когда я открыл одну из камер, Резанный, взглянув на стоявших там зеков, с изумлением произнес:

– Вот это да! Ну-ка открой решетку!

Я открыл решетчатую дверь. Резанный быстро вошел в камеру и вывел оттуда одного зека. Этот парень едва держался на ногах. Оказалось, что его всю ночь жестоко избивали сокамерники и он кричал от боли – вот почему мне во сне слышался крик человека. Резанный заорал на меня:

– Куда же ты ночью смотрел? Человека чуть не убили! Он сидел не со своей мастью!

Да, этот прапорщик был очень справедливым человеком. Я почувствовал сильные угрызения совести за допущенную мной оплошность. Резанный отвел зека в санчасть. А мне пришлось заняться глубоким изучением всех тех тонкостей, связанных с существованием на зоне мастей.

В колонии имелось четкое разграничение всех заключенных на определенные группы или масти: «пацаны», «мужики», «быки», «козлы» и «петухи».

Пацаном мог быть человек любого возраста. Пацан отличался враждебным отношением к администрации колонии и к тем порядкам, которые эта администрация устанавливала. Часто пацаны вели активную борьбу против администрации.

Мужики беспрекословно подчинялись администрации, работали честно и усердно – чтобы искупить свою вину и побыстрее выйти на свободу.

Быки избегали каких-либо сообществ или групп – они жили на зоне сами по себе.

К козлам принадлежали зеки, выполнявшие на зоне обязанности каких-либо начальников – дневальные, старшины отрядов, нарядчик и т.д.

Петухами являлись зеки, которые, занимаясь педерастией, выполняли роль женщин. Соответственно, они носили женские имена: Василиса, Леночка и т.д. Петухи были самые униженные и бесправные люди на зоне. Сидеть за общим столом им запрещалось – для них имелся отдельный петушиный стол.

В камерах ШИЗО зеки стремились сидеть исключительно со своей мастью. Если в одной камере масти перемешивались, то между зеками разных мастей возникали жестокие драки с увечьем и гибелью людей.

В администрации колонии служили офицеры, которые выполняли функции тайного надзора за зеками. Официально их называли оперативниками. На лагерном жаргоне они именовались «кумовьями». Оперативники отличались жестоким и бесчеловечным отношением к зекам. Часто, водворяя зека в ШИЗО, эти офицеры заталкивали его в камеру к чужой масти – и сокамерники потом жестоко избивали его.

Мы, контролеры, ближе всех общавшиеся с зеками, имели более высокие, чем оперативники, представления о справедливости. Поэтому после того случая с избиением зека в мою смену я стал делать все от меня зависящее, чтобы таких случаев не повторялось. При водворении зека в ШИЗО я обязательно спрашивал у него, в какую камеру он пойдет и т.д.