В СССР я повидал все

Когда я ехал к слиянию, то на выезде из города мой путь пролегал по довольно высокой железнодорожной насыпи. В этот момент перед моими глазами со всех сторон открывался великолепный вид на окружавшую город местность. Справа от меня река Ворона несла свои воды, чтобы соединиться с Хопром. Противоположный ее берег был причудливо покрыт густым лесом. Слева от меня протекал Хопер. Его берег тоже утопал в зарослях вековых деревьев. При виде такой сказочной красоты я начинал чувствовать непередаваемую словами радость жизни. Я с восторгом думал: «Неужели это все мое!»

За много лет своих занятий рыбалкой я изучил вдоль и поперек правый и левый берег Хопра от 701-го до слияния и далее от слияния до заповедника. Каждое из рыбацких мест там имеет свое характерное название. Более величественной и таинственной является природа ниже слияния. Первое рыбацкое место там называется Чернецово, а далее: Дупленский кордон, первая Сомовая, вторая Сомовая, Черкасский затон, Тупки, Зимовное, Строяновский кордон, Котова яма, Ярки, Черный омут, Глушица, Глинка (начало Никандровского), Митрошка, Бурчак (конец Никандровского), Новенькое, Калмыцкая дуга. Потом уже начинается заповедник, вход куда запрещен.

Чаще всего я ездил на Глинку. На мой взгляд, это самое богатое рыбой место на Хопре. Дорога на велосипеде туда в одну сторону занимает 1 час и 40 минут. Как правило, я приезжал на Глинку около 9-ти часов утра, а уезжал оттуда около 6-ти часов вечера. По моим меркам, мои уловы там были довольно большими – иногда они достигали 5-ти килограммов.

В начале осени мы, работники Чугунки, продолжали ездить в колхоз. Выполнив там необходимую работу, мы какое-то время просто сидели. Один раз, чтобы не сидеть без дела, я решил пройти по расположенному неподалеку лесу. Там мне стали попадаться какие-то грибы – а я грибов в то время вообще не знал. Я набрал много этих грибов. Среди нас был специалист по грибам, и я показал их ему. Он спокойно сказал:

– Ты их отвари и попробуй.

Я привез эти грибы домой. К счастью, у матери возникли на их счет подозрения, и она позвала мою тетю Шуру, которая хорошо разбиралась в грибах. Увидев их, тетка закричала:

– Бледные поганки! Срочно выбрасывайте!

Через несколько дней после этого я в один из своих выходных пошел в лес. Перешел Красный мост, свернул направо и очень долго шел вдоль реки Вороны вверх по ее течению. Потом вышел на поляну, где стояли только одни пеньки. У первого же пенька я увидел огромное количество каких-то грибов. Я решил их собирать. Каждый пенек на той поляне был буквально усеян этими грибами. Я быстро набил ими полный рюкзак, который оказался очень вместительным. А грибы все попадались и попадались. Я уже начал утрамбовывать их в рюкзаке ногой, чтобы освободить там еще место для грибов.

В итоге я набил в рюкзак столько грибов, что еле его поднял и потом с огромным трудом тащил до дома. Мать опять позвала тетку. Увидев грибы, она с восторгом произнесла:

– Опята! Пеньковые!

После этого ходить в лес за грибами (и, особенно, за опятами) стало одним из моих самых любимых увлечений.

Жители нашего города в те времена настолько деградировали, что убирать территорию перед своими домами для них стало непосильной задачей. Это послужило причиной того, что нас, работников Чугунки, начали часто выгонять на уборку городских улиц.

Однажды поздней осенью, когда уже начались заморозки, мы убирали улицу Бланскую. Собрав мусор в большие кучи, мы ждали грузовую машину, чтобы погрузить все это на нее. Но машины не было. Я решил зайти в детский сад, расположенный по этой улице, и позвонить на завод насчет машины. Открыв дверь в спальню этого сада, я увидел страшную картину. Несмотря на то, что на улице был мороз, все окна спальни были открыты настежь. Воспитательница, одетая в пальто, сидела далеко от окон. Все дети, лежавшие в кроватях, сильно кашляли. У самого большого и так же открытого окна стоял маленький голый мальчик и дрожал от холода.

Вот так безжалостно Советская власть убивала наших детей. Но может быть она не убивала, а просто закаляла их? Сомневаюсь. Возможно, узников фашистских концлагерей тоже закаляли холодом и голодом? А почему же тогда всех фашистских главарей, которых удалось поймать, повесили?

Плавильные печи Чугунки выбрасывали в атмосферу города огромное количество вредных веществ. В результате этого, стекла всех заводских окон были покрыты каким-то оранжевым налетом, который ничем не смывался. Совершенно определенно, что такой же налет был и в легких людей, работавших на Чугунке.

До революции в нашем городе тоже существовал чугунолитейный завод, выпускавший в то время более разнообразную продукцию, чем при Советской власти. Но завод этот располагался на окраине Борисоглебска – чтобы не отравлять население города. А большевики перенесли этот завод в центр города – очевидно, чтобы отравить и окончательно добить население Борисоглебска.