В сторону света

— Люся! — повторил Михаил Иванович на всякий случай. Он был из тех пап, которые считали, что дети могут вполне сносно гулять и на балконе собственных домов. Зачастую это лучший способ остаться живым.

В этот момент из детской толпы выпала маленькая фигура в ярко-серой шубейке.

— Папа! — Люся изо всех сил бросилась бежать к Михаилу Ивановичу. Она успела сделать всего два шага, но была подстрелена соседским мальчиком из неблагополучной семьи.

Стрелявшего сорванца звали Славиком. В свои восемь лет он был уже конченым негодяем: то и дело взрывал во дворе петарды, смачно сплёвывал сопли через зубы и великолепно владел стрельбой из рогатки.

На этот раз жертвой Славика оказалась Люся. Славкина шпонка со всей своей проволочной дури угодила бедной девочке в висок, вызвав незамедлительное покраснение оного.

Михаил Иванович охренел, подпрыгнул и с рёвом бросился догонять Славика. Он был из тех пап, которые понимали далеко не все приколы, особенно когда речь заходила об их детишках.

Великолепный интеллигент, догоняя сорванца, позабыл о своём имидже:

— Стой, негодяй, стой! — орал Михаил Иванович на бегу.

Опыт в конечном итоге победил молодость, и Славкино ухо оказалось в жаждущих мести руках Михаила Ивановича.

— Пусти! — заорал Славка, сжимая кулачки.

В этот момент одна из форточек дома напротив распахнулась, и в неё высунулась морда Славкиной мамаши:

— Эй, козёл очкастый, отпусти ребёнка! Ты что делаешь, ишак вонючий? — баба орала пронзительно и самозабвенно.

Михаил Иванович опешил:

— Ваш ребёнок только что чуть не выбил глаз моей дочери!

— Какой на хрен дочери? Я сейчас спущусь и такую дочь тебе покажу, сволочь!

— Ваш ребёнок — преступник. Видите, — Михаил Иванович выхватил рогатку из Славкиных рук и показал мамаше. — Видите? Только что попал из неё моей дочери в висок. Мог выбить глаз, понимаете?

Славка инстинктивно правильно выбрал момент, чтобы протяжно зареветь, выпустив из ноздрей все свои сопли. Зрелище было жалкое — плачущего ребёнка за ухо держал здоровый дядька с рогаткой в руке…

— Ай! — завопила мамаша. — Я вызываю милицию. Ми-ли-ция!!!

Михаил Иванович выпустил ухо из своих рук, подарив Славке свободу. Сорванец расценил это как слабость:

— Козёл! — сплюнув, процедило дитятко и с гоготом ринулось бежать прочь.

Михаил Иванович с досадой посмотрел на стремительно удаляющуюся Славкину спину: «Господи, что творится с миром?». Он подошёл к дочке и визуально изучил гематому. Маленькая ссадина вряд ли могла причинить серьёзные неприятности. Папа с облегчением вздохнул:

— Люсенька, пойдём домой?

Ребёнок безропотно согласился.

Отец и дочь по пути к подъезду попытались забыть об инциденте, но тут на их пути выросла необъятная фигура Славкиной мамаши:

— Я тебя, гад, уничтожу, — выпалила она и с размаху влепила Михаилу Ивановичу пощёчину.

Михаил Иванович столкнулся с таким произволом впервые, поэтому поступил глупо. Он испугался. Он очень испугался, тем более что всё это видела любимая дочь, которую он держал за руку.

— Да как вы смеете бить меня по лицу?

— Сю-сю-сю! — передразнила интеллигента мамаша.

Она была женщиной сложной судьбы. Рождённая вне брака, росшая без родительской любви, толстая, неуклюжая, полуграмотная девочка превратилась в редкостную стерву. Нелюбовь преследовала её по пятам, наступала на пятки. Кулинарный техникум, работа в совковой столовой — всё, что она видела хорошего, все радости и печали её жизни. Не найдя своей второй половины, она опылилась случайно после одной из бурных пьянок прямо на рабочем месте. Таким образом, через некоторое время появился на свет Славик.

* * *

Михаил Иванович проснулся в дурном расположении духа. Всю ночь Славина мамаша, одетая в кожаное нижнее бельё, наносила пощёчины бедному интеллигенту. Перед тем как проснуться, Михаил Иванович молил Господа о смерти.

Вяло позавтракав бутербродом с авокадо, наш герой выглянул в окно. У дома уже стояла машина — пора на работу.

Славина мамаша в этот самый момент тоже разглядела автомобиль с водителем у подъезда: «Ага, голубчик, сейчас я тебя встречу!». Женщина прилипла к глазку своей входной двери, ожидая Михаила Ивановича.

Последний не заставил долго ждать. Он крадучись бросил злобный взгляд на Славкину дверь и собирался уже проскочить мимо, но дверь открылась:

— Я этого так не оставлю, — зашипела мамаша.

Михаил Иванович прижался к стене:

— Оставьте меня в покое, — пролепетал он.

— Оставлю, — ехидно отвечала женщина. — Я тебе такой покой обеспечу. Обыкаешься, гад!

Михаил Иванович собрал силы в кулак и ринулся вниз.

— Беги, сволочь, беги! — орала вдогонку мамаша.

* * *

Вечер. Тот же подъезд. Михаил Иванович поднимается по ступенькам. В районе третьего этажа шаги его становятся бесшумными, взгляд настороженным. Однако конспирация не спасает, ибо его уже ждут по ту сторону дверного глазка. Ещё мгновение — и Славкина мамаша резко распахивает дверь:

— Я была у участкового, — заявляет она громко. За её спиной прячется, ехидно ухмыляясь, Славик.

Михаил Иванович теряет всяческое понимание действительности.