В стране чайных чашек

– Пойми, пожалуйста, Мина-джан, – заговорил Парвиз таким тоном, словно обращался к буйному больному, готовому вот-вот на него броситься. – То, что ты предлагаешь, – это же просто нелепо! Во-первых, ты учишься. Во-вторых, политическая обстановка в Иране остается совершенно непредсказуемой, и это еще мягко сказано. В-третьих, мне кажется, что ты просто очень устала. Ты сама все поймешь, если попробуешь сосредоточиться на настоящем… – Он перестал расхаживать из угла в угол и посмотрел на нее в упор. – Настоящее принадлежит тебе! Ты владеешь сегодняшним днем, – громко процитировал Парвиз, но его голос слегка дрожал. – Прошлое не имеет над тобой никакой власти!

– Но ведь я поеду туда просто в гости, папа! Сейчас многие иранцы ездят на родину. Пойми, пожалуйста, мне очень нужно еще раз увидеть наш дом, походить по знакомым улицам, и…

– …Чтобы тебя схватил патруль Стражей Исламской революции? – Парвиз рассмеялся визгливым, нервным смехом. – Что с тобой, Мина-джан? Я уверен, это просто стресс. Последний год обучения наверняка дается тебе нелегко. Может, ты беспокоишься насчет выпускных экзаменов? Ну поговори хотя бы со своей матерью!.. – добавил он, показывая пальцем на Дарию, которая с безмятежным видом потягивала чай. – Может быть, хоть она сумеет тебя убедить!..

Интересно, подумала Мина, почему мать не рассердилась и не разволновалась, когда она заявила, что хочет съездить в Иран? Почему она так спокойна? Как-то подозрительно все это выглядит…

– …Этот год может стать для тебя решающим. Он определит всю твою дальнейшую жизнь, поэтому ты должна взять себя в руки и сосредоточиться на главном. Забудь об этой своей безумной идее. Эта поездка может тебе только повредить. – Парвиз глубоко вдохнул воздух и медленно выдохнул через нос.

На протяжении нескольких часов Мина мысленно репетировала предстоящий разговор с родителями. Она предвидела многочисленные возражения, возможно даже скандал, однако даже это ее не испугало. Ее решимость стоять на своем даже окрепла, и Мина была бодра и полна энергии. Ей казалось, будто она только что каталась на лыжах на склонах Демавенда[14], или с визгом и смехом гонялась за Кайвоном и Хуманом по дорожкам их старого сада, или наслаждалась ароматом цветущих лимонных деревьев возле дома Меймени и Ага-хана. Сама мысль о том, чтобы вернуться туда во плоти, а не в мыслях и мечтах – вернуться физически, – возбуждала и кружила голову как вино, и Мина твердо решила, что будет стоять до конца и не даст Дарие и отцу себя отговорить.

– Да скажи ты ей, Дария-джан! – воззвал Парвиз к жене.

– Сказать что? – преспокойно осведомилась Дария.

– Как это – что?.. – опешил Парвиз. Он даже перестал шагать и пристально посмотрел на жену. – Что с тобой, джаним?.. Твоя дочь собирается поехать в Исламскую Республику Иран, – произнес он, выделяя голосом каждое слово. – Неужели тебе нечего ей сказать? Объясни ей, почему это и глупо, и опасно!

Дария отпила еще глоток чая и вздохнула.

– Объясни ей!.. – воскликнул Парвиз с нотками отчаяния в голосе.

– Что, по-твоему, я должна ей объяснить?

Мина посмотрела на мать и подумала: она уже много лет не видела, чтобы Дария сидела так прямо.

– То есть как это – что?.. – Парвиз осекся и, подняв глаза к потолку, воздел вверх палец, словно просил Аллаха Всемилостивого немного подождать, пока его неразумная жена поймет всю серьезность ситуации. Потом он повернулся к Дарие:

– Я не понимаю, что с тобой творится! Любовь моя, очнись! Твоя дочь хочет пропустить занятия в бизнес-школе и ехать в Иран. Тебя ничего не смущает в этом ее плане?

– Я не собираюсь ничего пропускать, – вставила Мина. – У нас скоро начнутся двухнедельные каникулы. Я все рассчитала – этого времени мне вполне хватит, чтобы съездить домой и вернуться.

– Вот как? – Дария величественно повернулась к дочери.

Мина, сглотнув, кивнула.

– Что ж, все понятно! Как я сразу не сообразил! – Парвиз хлопнул себя ладонью по голове. Сделав несколько глубоких вдохов, он заговорил таким тоном, каким сообщал больным плохие новости:

– Ты уехала оттуда пятнадцать лет назад, Мина, и у тебя американский паспорт. Если после столь долгого отсутствия ты вдруг вернешься, это… это может оказаться небезопасно. Скажу больше – это огромный риск. Огромный!

– Я сохранила и иранское гражданство, – напомнила ему Мина.

Парвиз снова поднял голову и посмотрел на своего невидимого друга на потолке.

– Она все продумала! – воскликнул он без всякого намека на докторские интонации и нервно рассмеялся.

– Вот именно – продумала! – с нажимом сказала Дария, и в ее голосе не было раздражения, напротив, в нем прозвучало что-то похожее на гордость за дочь, которая подошла к делу так разумно и расчетливо, как взрослая.

– Скажи ей, что это просто фантазии! – взмолился Парвиз.

– А чем плохо фантазировать, мечтать? – промолвила Дария неожиданно усталым голосом.

– Что-что?.. – почти прошептал Парвиз.

– По-моему, очень неплохой план. Чудесный! – сказала Дария чуть громче.