В стране чайных чашек

Парвиз посмотрел на жену так, словно она была сказочным драконом, который возник в его уютной американской гостиной буквально из воздуха.

– ЧТО-О-О?!

– Она же сказала – она собирается в Иран во время зимних каникул, так что ее занятия не пострадают. Что тут такого? Съездит и вернется. Каждому человеку полезно побывать на родине, которую он давно не видел. – Дария говорила совершенно спокойно, словно перечисляла, какие овощи следует купить к ужину.

Мина смотрела то на мать, то на отца. Она была потрясена не меньше Парвиза, который застыл посреди гостиной словно статуя. На его губах застыла полубезумная улыбка.

– Нет, ничего нелепого или глупого я в ее плане не вижу, – решительно сказала Дария и оправила юбку. Потом она посмотрела на Мину. – Поезжай, но при одном условии. Ты должна нам пообещать, что, когда ты вернешься, ты буквально привяжешь себя к стулу и окончишь бизнес-школу с хорошими оценками. И еще: ты должна раз и навсегда забыть о карьере профессионального художника. Отец прав: нам в нашем положении нужно иметь специальность, которая пользуется уважением в обществе и приносит достаточный доход. Ну что, договорились?

Мина была настолько потрясена, что не сумела ничего возразить, поэтому она просто кивнула:

– Договорились.

– Да о чем вы толкуете? Какие условия?! Вся эта затея – чистый бред! – воскликнул Парвиз. – Единственное, в чем я согласен с мамой, это в том, что ты, Мина-джан, действительно должна сосредоточиться на том, чтобы окончить бизнес-школу и получить степень магистра делового администрирования. Сейчас тебе как никогда нужно отбросить сомнения и колебания и сосредоточиться на учебе. Сомнения мешают достижению цели, мешают успеху и питают негативизм, неприятие действительности и дух бунтарства…

– Значит, решено! – перебила Дария и посмотрела за окно. – Ты так долго не видела наш родной дом, – добавила она мягко. – Да, Мина-джан. Ответ на твой вопрос – да.

– Я… я, собственно, не собиралась спрашивать разрешения, – пробормотала Мина, слегка смутившись. – Я только хотела вам сообщить… поставить в известность…

– Я имела в виду твой другой вопрос. Тот, который ты не задавала. Да, Мина-джан, я поеду с тобой, – сказала Дария с таким видом, словно объясняла очевидное.

Парвиз рухнул в кресло и схватился за сердце. Воздух с жалобным свистом вырвался из его полуоткрытого рта. Мина тоже лишилась дара речи.

– Не стоит благодарности!.. – Дария усмехнулась и отсалютовала ей чайным стаканом.

11. Грезы и мечты миссис Резайи

С тех самых пор, как у нее родились дети, ей всегда хотелось только одного: воспитать их правильно. Исполнить свой долг. Нет, сказать, что ей не нравилось их растить, было нельзя… Нравилось, и даже очень. Она прижималась лицом к их мягким теплым животикам, поднимала высоко над головой и восхищалась их совершенством. Она сплетала свои пальцы с их тонкими пальчиками, когда водила в школу. Единственное, чего Дария не предполагала и предположить не могла, так это того, до какой степени она растворится в них. Как только в ее утробе сформировался первый эмбрион размером с фасолину, окружающий мир изменился раз и навсегда. Они появились на свет, и она провела немало бессонных ночей, укачивая и лаская их или напевая колыбельные своим плачущим крошкам. Ночи складывались в месяцы и годы, и каждая зубная боль, каждая простуда или отит были и ее болью, ее болезнью, и Дария только удивлялась тому неисчерпаемому запасу любви и терпения, который она в себе обнаружила.

В те первые годы она натыкалась на их разбросанные по полу игрушки, ей и в голову не приходило, что пройдет совсем немного времени, и она точно так же будет натыкаться на их друзей, на их политические предпочтения, на их карьеры, на их жен и подружек.

Когда Хуман в высоком прыжке укладывал баскетбольный мяч точно в корзину, она вся вытягивалась, словно прыгала и бросала мяч вместе с ним. Когда Кайвона стошнило в новом ресторане на бульваре Квинс, она тоже чувствовала, как подкатывает к горлу горячая, жгучая желчь. И точно так же она наблюдала за Миной, за каждым ее шагом, за ее попытками рисовать, и невольно затаивала дыхание, зачарованная тем чудом, которое творилось у нее на глазах.

Именно ради них, ради детей, Дария переехала сюда, в Америку. Именно ради них она здесь осталась. Но за прошедшие полтора десятка лет не было, наверное, ни одного дня, когда она не думала бы о доме, который покинула.

И вот дети выросли. Выросли и перестали принадлежать только ей. И хотя Дарие порой не верилось, что они действительно взрослые, она понимала, что должна позволить им жить собственной жизнью.

Так они с Парвизом снова остались более или менее вдвоем.