В стране чайных чашек

Несмотря на то что солнце светило по-зимнему слабо, перед ее глазами плавали черные пятна, которые не на шутку ее раздражали. Мине хотелось отогнать их рукой, словно мух, но это, вероятно, было одним из следствий длительного перелета через половину земного шара, и она постаралась сосредоточиться на том, что видит вокруг. Сейчас они шли мимо магазинчиков и лавочек, о существовании которых Мина совершенно забыла. Вот химчистка, вот нанвайи — хлебопекарня. Приятно было обнаружить их на старых местах. На углу Мина увидела лавку зеленщика – ее она помнила хорошо, потому что много раз проходила мимо, когда шла к Меймени. Здесь тоже продавались гранаты, но совсем не такие вкусные, как на рынке, куда бабушка отправилась в свой последний день.

Ага-хан и Дария вошли в лавку, и Мина последовала за ними.

Лавка представляла собой небольшую квадратную комнату, вдоль стен которой стояли ящики с овощами, фруктами, зеленью. Почему-то Мине казалось, что когда-то лавка была намного больше – и чище. Теперь повсюду лежала пыль, а в углу стоял с сигаретой в зубах плохо выбритый мужчина в красных пластмассовых шлепанцах. В ящиках и картонных коробках лежали сморщенные яблоки и апельсины «с бочком», на больших деревянных подносах высились пирамиды моркови, подвядшего сельдерея, мелкого картофеля. Ага-хан наклонился над подносом с огурцами.

– Позвольте вам помочь, Ага-хан, – сказал продавец.

– Да не устанет твоя рука, уважаемый, но я хотел бы выбрать огурцы сам, – ответил дед.

– Как пожелаете, уважаемый, – вежливо ответил зеленщик, и Мина подумала, что он и Ага-хан вели этот разговор уже тысячу раз, спорили и торговались из-за помидоров, моркови, огурцов. Возможно, и из-за сельдерея тоже.

Дед выпрямился с видом человека, отстоявшего свое достоинство, и протянул зеленщику свою покупку. Тот бросил ее на весы.

– Два килограмма, уважаемый.

– Не может быть. Проверьте еще раз.

– Вы правы, Ага. Ровно полтора кило. Прошу прощения, я ошибся. Впрочем, это не важно, я все равно недостоин платы. Примите эти огурцы от меня в подарок.

Мина не верила своим ушам. Таароф, конечно, традиция, но разводить церемонии из-за полутора килограммов огурцов!.. Зеленщик тем временем бормотал что-то об уважении, о том, что он «покорный слуга», о гостях-ференги… Последнее слово Мину буквально потрясло. Ференги́… Иностранцы! Она едва не обернулась в полной уверенности, что следом за ними в лавку вошли туристы-европейцы, но там никого не было. В лавке вообще не было никого, кроме прямого, как колонны Персеполя, Ага-хана и Дарии, стоявшей чуть позади отца, как полагается почтительной дочери-иранке. И только когда взгляд Мины упал на ее собственные, испачканные грязью туристские ботинки на толстой подошве, до нее наконец дошло… Это она была ференги. Это ее зеленщик принял за иностранку!

Ага-хан положил на весы несколько апельсинов, и зеленщик подсчитал общую сумму, водя огрызком карандаша по крошечному обрывку оберточной бумаги. Потом он пересчитал и бережно спрятал купюры, которые протянул ему дед.

– Да будет обилен ваш хлеб и благословенны ваши гости, Ага-хан. – Продавец положил апельсины и огурцы в хрустящие пластиковые пакеты и, завязав горловины, вручил деду, а потом повернулся к Дарие и поклонился. – Рад снова видеть вас, Дария-ханум.

– И я тоже рада, Хусейн-ага.

Зеленщик достал из коробки, стоявшей рядом с весами, шоколадное яйцо и протянул Мине.

– Это вам, мисс…

– Ой, что вы!.. Я не могу… – начала она.

– Возьмите, сделайте одолжение… Аллах свидетель, я готов сгореть со стыда: моя лавка требует ремонта, мои фрукты и зелень не лучшего качества… Это самая малость из того, что я хотел бы для вас сделать. Откройте это яйцо – и найдете внутри маленький сувенир.

– Большое спасибо, и да будет обилен ваш хлеб, Хусейн-ага.

Когда они вышли из полутемной лавки, солнечный свет показался им ослепительно ярким.

– Когда мы уезжали, он был еще мальчишкой, – негромко сказала Дария. – Я часто видела, как он помогал отцу в лавке. Меймени всегда отдавала ему сдачу.

Услышав эти слова, Мина обернулась. Хусейн-ага стоял в дверях лавки рядом с ящиками лука и курил. Увидев, что она глядит на него, он прижал к сердцу ладонь и поклонился.

Только когда они вышли на одну из главных улиц, Мина заметила, что автомобили на дороге остались практически теми же самыми. Несмотря на то что на дворе был девяносто шестой, большинство легковых машин были выпущены еще в семидесятых.

– Мы теперь все равно что прокаженные, – сказал Ага-хан с нервным смешком. – Другие страны не хотят иметь с нами никакого дела, и все потому, что так называемые революционные лидеры завладели нашей страной, ограбили ее, а потом еще долго держали нас за горло.

Неожиданно Мина заметила, что вдоль тротуара тянутся высокие металлические стойки с малиново-красными масляными фонариками наверху. В ее детстве такого не было. Она взглянула повнимательней и увидела, что только в этом квартале установлено не меньше двух десятков стоек.

– Что это? – спросил она.