В стране чудес

«Традиции нарушать нельзя, во всяком случае – на глазах у всех, – прогудело у неё в голове, мягко и немного укоризненно, – но мой всадник – ты, Чара. И я ждал достаточно долго. Пришло наше время». Она вздрогнула, но рук не отняла. Только счастливая улыбка, возникшая как-то сама собой, неожиданно обозначила на щеках две ямочки.

Крылатый конь осторожно высвободил голову и подогнул левую ногу. Сгиб крыла опустился ей под ноги и аккуратно приподнял над землёй. Спружинили жёсткие, упругие перья. Она ловко, словно делала это всю жизнь, разместилась на тёплой спине, руки сами ухватились за широкую прядь гривы и в лицо ударил ветер.

Внизу, высвеченный показавшимся из-за горизонта солнцем, быстро уменьшался в размерах привычный ей мирок. И вырастал под крыльями, распахивался во всю обозримую ширь – огромный, незнакомый – новый мир.

Алла Френклах

Родилась в Москве. В печально вспомнить каком году. По образованию химик. Сейчас живу в Нью-Йорке, работаю программистом. До определенного момента жила спокойной и размеренной жизнью, а потом отправила детей в колледжи, перестала убираться домa, посадила мужа на голодную диету и засела писать рассказы. Чем до сих пор и занимаюсь.

Артемида

Почему все новорожденные – кутята, галчата, дети – так пронзительно и жалобно кричат?

Двухмесячная дочка будит меня ровно в два часа ночи, cловно сверившись по часам. Рядом вздыхает Юлька. Сонно тараторит:

– Я сама. Я сейчас.

Выбирается из-под одеяла. Приносит захлебывающуюся плачем девочку, которую я ещё толком не привык звать по имени. Ксюшей-Сюшей.

Юлька устраивается поудобнее, подкладывает под спину подушки. Скрипят пружины старого матраса. Малышка судорожно всхлипывает и затихает, завладев грудью, которая, между прочим, раньше безраздельно принадлежала мне.

Укрываюсь с головой одеялом и проваливаюсь в сон. В следующий раз кормить Сюшу моя очередь. Бутылочка сцеженного молока ждёт в холодильнике своего часа.

Утром не могу окончательно проснуться даже под душем. Хожу по комнате как лунатик, собираясь на работу. Роняю одежду, натыкаюсь на острые углы. Юлька, перебравшаяся на середину кровати, зарылась лицом в подушку. Отросшие светлые кудряшки беспорядочно торчат в разные стороны.

Сюшa безмятежно дрыхнет в дареной колыбельке, церемонно сложив губы бантиком. Малышка спит в шапочке. Она почти совсем лысенькая – на голове только какой-то невнятный пух. Юлька боится, что девочка простудится. Сгребаю сo шкафа бумажник, часы и телефон. Выхожу в холодный коридор.

В метро душно. Расстегиваю куртку. Разматываю шарф. В голове звенит, как в полупустой свинье-копилке. Вагон качается, качается… Забыв-a-a-aюсь. Уплыва-a-a-aю.

Осторожно, двери закрываются.

Выныриваю из сна.

Передо мной, на сиденье напротив – Артемида. The goddess. Между коленей зажаты лук и колчан со стрелами. Белое отрешённое лицо будто светится в полумраке. Широкие брови срослись на переносице. Вьющиеся тёмные волосы схвачены лентой. Короткий хитон белым пятном сильно выделяется на фоне пальто и шуб. Девушка не из плоти и крови с грацией молодого, сильного животного. Под тонкой кожей явственно проступают мышцы. Руку выше локтя змеёй охватывает широкий браслет.

Артемида кидает на меня равнодушный взгляд и отворачивается.

Сонь? Явь? Морок?

Зажмуриваюсь. Смотрю снова. Артемида исчезла. Растаяла в спёртом воздухе вагона. На ее месте развалился толстый одышливый дядька. Волосатый живот вольно выпирает из разошедшейся застёжки на рубашке.

Дима, Дима. Фантазёр ты. Представил невесть знает что. Спать по четыре часа в день – вредно. Это ещё никого до добра не доводило.

На работе долго сижу, тупо уставившись в монитор. От выпитого в больших количествах кофе подташнивает. Дебет, спотыкаясь, гоняется по экрану за кредитом. А ведь мне повышение обещали. Плюю на работу и оплачиваю счета за коммунальные услуги.

Звонит Юлька. Жалуется, что моя мама учит её по телефону как правильно жить и ухаживать за ребёнком. Как будто я могу что-то с этим поделать. Две упаковки подгузников по дороге домой конечно куплю.

Сейчас упаду лицом в клавиатуру.

Иду в туалет ополоснуть лицо. Меня слегка покачивает, как в шторм на палубе.

Набираю в ладони холодную воду. Смотрю на себя в зеркало. За спиной стоит Артемида. Белая кожа сверкает в неверном свете мигающих неоновых ламп, как обсыпанная алмазной крошкой. Лук в руке, колчан за плечом. Поворачиваюсь. Упираюсь в насмешливый взгляд невозможных серых глаз. Крепкая шея гордо откинута назад. Сквозь тонкую ткань отчетливо проступает маленькая грудь.

А я сошла с ума! Какая досада.

Протягиваю руку. Осторожно дотрагиваюсь до тонкого запястья. Кожа у Артемиды нежная и очень горячая. Богиня отталкивает мою ладонь. Приподнимает в улыбке уголки губ. И исчезает.