В стране Львиных гор

По подсчетам известного этолога профессора А. Корт-ланда (Амстердам), численность диких шимпанзе в Африке в настоящее время приближается к четверти миллиона. Они обитают и в дождевых лесах, и на открытых саваннах. В Западной Африке, их исконном ареале, популяция шимпанзе в последние десятилетия сильно сократилась. Исключение составляет Гвинея. Сьерра-Леоне каждый год выдает свыше ста лицензий на экспорт представителей этого вымирающего вида обезьян. В ближайшие десятилетия шимпанзе могут сохраниться в больших количествах только в Республике Гвинее, так как там почти полностью запрещен экспорт в зоопарки мира человекообразных обезьян и принимаются меры по охране природы. Кроме того, религия запрещает употреблять в пищу мясо шимпанзе, а в некоторых районах — и убивать их, даже если они уничтожают посевы. Зоологи Сьерра-Леоне требуют, чтобы правительство по примеру Гвинеи выделило районы, где шимпанзе находились бы в безопасности и где ученые могли бы заниматься их изучением.

Человекообразные обезьяны африканских лесов меньше и темнее своих сородичей, обитающих в саваннах. В отличие от лесных жителей, которые неохотно спускаются на землю, обитатели саванны привыкли держать туловище в вертикальном положении, то есть они ходят и бегают на задних конечностях, а свободными передними могут обороняться от хищных кошек. Корт-ланд производил многочисленные эксперименты близ Бени, на востоке Заира, над дикими шимпанзе и чучелом леопарда с электрическим двигателем. Его интересные работы были повторены и продолжены в Пастеровском институте в Гвинее и в других учреждениях Африки. Они убедительно доказали, что шимпанзе умеют пользоваться палкой для обороны от врагов.

Маленькая стая перед моим укрытием расшумелась вовсю. Громко трещали ломавшиеся ветки. Взрослые обезьяны ни минуты не находились в состоянии покоя, они прыгали, бегали, раскачивались на деревьях, били себя руками по туловищу, боролись и кидались маленькими веточками. Если они приходят на плантацию каждый день, то, конечно, наносят ей серьезный урон. Понятно, почему местное население так ненавидит человекообразных обезьян! Едва завидев на поле шимпанзе, крестьяне кидаются на «нечистей», хватая все что ни попадет под руку.

Пока я раздумывал над тем, как помешать этим великолепным человекообразным обезьянам истреблять сельскохозяйственные культуры, прибежали два садовника и с громкими воплями бросились на воров. Сначала шимпанзе затаились среди бананов, но, видя, что дело плохо, спрыгнули на землю, явно нехотя, и удалились, впрочем без особой поспешности. Я вылез из укрытия. Садовники смотрели на меня с откровенной враждебностью: по их мнению, мне давно бы следовало прогнать «злодеев». Этот случай лишний раз убедил меня в том, как нужны национальные парки, которые позволяют избежать противоречий между потребностями человека, в частности необходимостью защиты плодов его упорного труда, и охраной животного и растительного мира. Если не поставить дело защиты природы Западной Африки по образцу восточноафриканских государств, истребление шимпанзе и других вымирающих видов скорее всего неотвратимо.

Праздничный угар в Кабале развеялся. Стенды сельскохозяйственной выставки убраны, гости разъехались. В деревне снова наступили будни. Но ее жители еще долго будут вспоминать и сам праздник, и показанные им достижения.

Трое моих спутников меня ожидали, только Т. К-Джон накануне уехал в лесничество Макени. Мы загрузили в «Баркас» вещи, фрукты, питьевую воду и двинулись по своему маршруту — в Курубонлу.

Чем дальше, тем все более пустынным становилось северное высокогорье. Мы проезжали десятки километров, не встречая ни единого человека. Часто местность вокруг мало чем отличалась от полупустыни, потому-то и дорога на севере находилась в столь плачевном состоянии. Во время последнего дождливого сезона мощные потоки воды, сошедшие со склонов гор, вымыли в верхнем покрытии дороги глубокие и широкие рытвины; для «Баркаса» это было серьезным препятствием. Нижняя опора подвески двигателя то и дело ударялась о выступавшие с их дна камни. Как я ни остерегался, мне никак не удавалось уберечь «Баркас» от ударов.

Через несколько километров после деревни Камбиле под капотом двигателя раздался громкий треск, машина забуксовала, в двигателе что-то загремело и… все! Мы остановились. Несколько секунд мы сокрушенно смотрели друг на друга, затем я поднял капот двигателя и тут же с отчаянием понял, что прекрасной мечте о горах Лома не суждено осуществиться. Левое крепление подвески двигателя полностью сорвалось с рамы и висело в воздухе. Из-за этого сломалась ось вентилятора, а следовательно, почти не действовала система охлаждения. Хуже ничего быть не могло. Нет нужды объяснять, что это означало на трудных горных участках, притом в тропиках, где вода в двигателе и на равнине-то всегда кипит. Подлинной причиной этой серьезной аварии была, вероятно, загадочная поломка перед паромом на Малой Скарсис. Оставалось удивляться, как «Баркас» еще выдержал так долго!