В сумерках близкой весны

– Почему вы пришли?

– Потому что я врач, а ты больна.

Анжела наконец собралась с силами, в голосе появились знакомые стальные нотки.

– А эту гадость я сейчас отнесу на помойку.

Она подхватила венок и решительно направилась к двери.

– Подождите!

Ундюгерь бросилась за ней. Анжела обернулась.

– Тебе лучше лечь в кровать.

– Так я не умру?

– Надеюсь, что нет.

– Я действительно не умру?

– Послушай, Ундюгерь, я не собираюсь играть в предположения! Ты должна взять себя в руки.

– Но мне сказали…

– Кто тебе сказал?

– Они… Их бабушка умерла от рака… у меня те же симптомы… Они сказали, что те же симптомы… Сказали, что я похудела, а этого не должно быть в моём возрасте…

В её голосе звучало такое дикое отчаяние, что Анжела остановилась, прислонив венок к двери. Ей нужно было идти, потому что она могла заразиться, но неожиданное открытое горе девушки не позволяло оставить её. Какая ещё бабушка? Что она несёт?

– Ундюгерь, я должна идти, но я вернусь через час. Мне необходимо переодеться и захватить лекарства. А ещё необходимо выбросить эту гадость.

– Но…

Кажется, она поняла, что опасность заражения велика и отступила, стыдясь своего порыва.

– Да, конечно… Простите… Спасибо… Вы придёте?

– Приду.

Анжела выбралась на свежий воздух и поволокла венок к мусорным бакам, на ходу сдирая ленту с надписью. В мозгу билась ярость. Кто придумал принести этой беззащитной девочке траурный венок? С какой целью? Анжела понимала, что ответов не будет, но в голове не могло уложиться. Отвратительная, мерзкая жестокость. Желание не проявить сочувствие, а сделать больнее. Подлая изощрённая злоба.

Статья в газете про Антона их рук дело! Теперь Анжела не сомневалась. Венок без сожаления полетел в мусорный бак. Женщина брезгливо вытерла руки влажной салфеткой и достала из сумки телефон.

Марат не брал трубку, но Анжела набирала его номер снова и снова. Она пыталась успокоиться, глубоко вдыхала свежий воздух, но раздражение и злость не проходили. Он перезвонил, когда она была уже дома и принимала душ. Завернувшись в полотенце, Анжела выключила воду и брезгливо посмотрела на дисплей телефона.

– Анжелочка! Ты мне звонила? Я не слышал. Я спал, у меня выходной. Время восемь утра.

– Девять!

– Что?

– Уже девять.

– Ах, да! Уже девять! Что-то случилось?

– Я хотела спросить тебя, Марат.

Она замолчала, задумавшись. В голове промелькнуло: а стоит ли говорить с ним? Он давно живёт с этими людьми и погряз во лжи и подлости вместе с ними. Он идёт на поводу алкоголя, так легче.

– Анжелочка?

– Я прочитала статью про Антона.

– Какого Антона, Анжелочка?

– Сына Жени, – терпеливо отвечала она. – Ты уже забыл его?

– А, Антошенька! Конечно, не забыл! О чём ты говоришь?

– О статье.

– Статье?

Кажется, он смутился, не ожидал.

– Да, статье. О том, что он нетрадиционной ориентации, встречался с каким-то студентом.

– Нетрадиционной ориентации? Что это значит?

– Ты не знаешь, что это значит? – повысила голос Анжела. – Тебе объяснить?

– Ох, нет-нет! Я не то хотел… – Марат поник и зашмыгал носом.

– Так ты знаешь про статью?

– Это всё ужасно, Анжелочка! Мои девочки очень переживают по этому поводу.

– По какому поводу они переживают?

– Ну как же, Анжелочка! Ведь парень – сын Женечки! А тут, как ты говоришь, нетрадиционной ориентации! Позор для семьи!

Анжела почувствовала, что раздражение возвращается с ускоренной силой. Закрыла глаза и прошла на кухню, чтобы выпить стакан воды.

– Но мальчик не родной Женечкин сын! Там какие-то интриги со стороны его жены. Мальчик, конечно, ни в чём не виноват, но гены! Куда от них денешься! Я всегда Антошеньку любил несмотря ни на что! Бедный мальчик!

– Но ты тоже считаешь, что он был позором семьи? Марат?

– Нет, конечно! Анжелочка! Я так не считаю! Я вообще его любил, говорю тебе! Но девочки мои испугались, как бы хуже не стало!

– В каком смысле?

– Всё-таки Анечка мальчика родила! У Яна сынок-подросток.

– Боялись заразиться что ли? Марат, но ты же разумный человек. Ты должен понимать, что ориентация не заразна, чёрт возьми! Почему я сейчас вообще говорю об этом?

– Ну… просто девочки боялись, что будет хуже, – лепетал Марат. – Я-то всё понимаю.

– Хуже того, что парень сделал, не может быть. Я имею в виду его смерть!

– А как же слухи, сплетни? Люди говорят всякое. Их смерть не останавливает.

– Марат, откуда вы узнали про Антона?

– Кажется, Зиночке кто-то сказал. Я точно не знаю, не вникал…

– Прекрати врать и скажи мне правду!

– Но какое это имеет значение? Клянусь, что ничего не знаю!

– Марат!

Она грохнула пустым стаканом о столешницу, чудом не разбив его.

– Я лишь слышал краем уха, как Наташенька разговаривала с Зиночкой.

– Значит, это правда!

– Что правда?

Анжела поморщилась. Она надеялась, что сумбурный рассказ Сони окажется наполовину ложным, преувеличенным и надуманным. Не оказался.

– Статья появилась потом?

– Не знаю. Я её не читал.

– Марат!

– Кажется, потом. Зиночка, она же в школе работает, а главный редактор газеты у них часто появляется. Обещал помочь. Но что всё это значит? Зачем ты спрашиваешь?