В свете зеленой лампы

Но давайте вернемся в года шестьдесят восьмой и шестьдесят девятый, когда Андрей ходил в пятый класс. Людмилу пригласили поехать поработать в этот лагерь и на следующий год, и наш Андрей с удовольствием с ней поехал второй раз. Они с ней в лагере встречались нечасто, он был в среднем отряде, а она занималась своей работой по всему лагерю. И поэтому ей не было известно, что у Андрюши в этот раз в лагере случилась первая любовь. Он влюбился в девочку из своего отряда и просто обмирал, глядя на нее. У него, как у еще маленького мальчика, не было никаких иных мыслей, кроме как побыть рядом, поухаживать, привлечь ее внимание, ну и, может быть, когда-нибудь потом, когда она его полюбит, поцеловать в щечку. Он видел, как папа писал стихи и дарил цветы маме, и это было для него примером. Стихи он пробовал писать, но у него пока не получалось, а вот мысль с цветами крепко засела в его голову.

Он хотел подарить не просто цветок или букет, а что-то такое, что показало бы ей Андрюшину любовь во всей полноте. Я слышала этот рассказ, дополненный потом Леной, и от Людмилы Николаевны, когда она была у нас в гостях, да и сам Андрюша рассказывал мне неоднократно, как был влюблен. Я вспомнила, девочку звали Нина, хотя это ничего не добавляет и не меняет. Ее могли звать и Даша, и Катя, дело было не в ней, а в нашем романтичном мальчике. Он разработал целую тайную операцию, результат которой должен быть прекрасным, неожиданным и показать всем, в первую очередь самой Нине, глубину его чувств.

Итак, наступила пятница – день, когда все отряды идут в открытый кинотеатр на территории лагеря смотреть новый приключенческий или детский фильм. Шли все, так как пропустить такое мероприятие никто не хотел. Андрей сказался больным и попросил остаться у себя в отряде, даже в кровать лег для убедительности. Его долго все уговаривали, включая вожатого отряда, так как ему в этом случае тоже надлежало остаться, чтобы приглядывать за больным. Итак, все ушли, стало тихо, издалека долетали звуки начавшегося фильма. Вожатый заглянул к Андрею в комнату, сказал, что ему надо идти на обход по лагерю, и ушел. Тогда-то наш юный романтик и приступил к выполнению своего тайного плана.

Территория лагеря была большая, помещения состояли из нескольких двухэтажных корпусов, располагавшихся вокруг центральной площади и большого круглого фонтана, как лучи вокруг солнца. Фонтан окружала по периметру клумба больших цветущих роз. Вот к этой клумбе и пошел, крадучись, в свете редких фонарей наш герой, прихватив с собой ножницы. Он хотел срезать не букет, а целую охапку роз и положить цветы у кровати своей избранницы, чтобы, когда она войдет и зажжет свет, они своей красотой и ароматом дали понять Нине, как он в нее влюблен. Нет, не совсем так. Он не хотел раскрывать своего имени, пусть она подумает, помучается, кто же совершил такой удивительный поступок. Это рассказал мне сам Андрей. Ему было недостаточно просто сделать подарок, а хотелось тайны вокруг него…

Розы оказались с шипами, и даже ножницы, которые у него были с собой, с трудом справлялись с толстыми черенками цветов и совсем не помогали избежать их уколов. Он торопливо среза́л цветы и готовые букеты носил почти бегом в комнату Нины, затем бежал обратно, чтобы нарезать еще. Он боялся, что его кто-нибудь заметит, и одновременно был горд своим романтическим поступком. Потом, когда почти вся клумба была обрезана и розы лежали на полу у кровати Нины, Андрей вдруг сообразил, что девочка может случайно наступить на цветы босой ногой и уколоться, и тогда он их все переложил ей прямо на кровать, укрыв покрывало разноцветным ароматным ковром роз. Довольный результатом, он ушел к себе в комнату и лег в кровать, ведь все считали, что он болен.

И вот настал момент, когда весь отряд с шумом вернулся с просмотра фильма и дети стали умываться на ночь и расходиться по своим спальням, подгоняемые голосом вожатого. Андрей лежал, притаившись, укрывшись с головой одеялом, но внимательно слушая все звуки, доносящиеся до него. И вот раздался громкий девчачий визг. Голос был похож на Нинин, она звала вожатого. И следом топот ног и громкие голоса. Пришли еще двое вожатых из других отрядов, размещавшихся в этом же корпусе. Мальчишки, жившие в комнате с Андреем, бегали то туда, то сюда, хлопая дверью и обсуждая цветы на Нинкиной кровати. Они окликали Андрея пару раз, но он не отвечал, завернувшись в одеяло. В отряде царил настоящий переполох, и вожатые пытались успокоить детей и развести по комнатам спать.

Когда все разошлись и немного угомонились, двое вожатых вошли в комнату Андрея. Один из них присел на корточки и стал разглядывать ботинки нашего мальчика с налипшей на них землей с клумбы. Другой сказал:

– Вставай, Ромео, пойдем с нами, я знаю, что ты не спишь.

В комнате вожатых уже собрались и директор, и Люда, и еще взрослые, которых он не знал. Он стоял перед ними босой, в трусах и майке, щурясь от яркого света лампы на потолке.