В световом году: стихотворения

Озолотись, обрадовал
клен, а теперь как быть —
столько листвы нападало,
некуда и ступить.

С радужными прожилками

окна — уже к зиме.
Томики со страшилками
По или Мериме.

Новый настал миллениум.

Только ведь в холода
в отчем твоем имении
всё еще прежний, да?

Лучше бы нас не трогали,

был же когда-то встарь
у персонажа Гоголя
собственный календарь.

…Ежась, добудешь байковый

с темной искрой халат.
Станут синицы стайками
склевывать всё подряд,

пленницы нежной хвори и

могут в её плену
запечатлеть в истории
наше на глубину

сумерек погружение,

где началось как раз
броуново движение
будущих снежных масс.

ИВЫ

С наклоном стриженой головы

надгробный мальчик беспечно спит…

1977

Ивы ищут зеркального броду,
их русалочья тяга слепа.
И в слоистую сыплется воду
световая — сквозь гривы — щепа.

Провожальщицы конных и пеших,

словом, всякого, кто тороплив,
жены-ивы с куделью затлевших
и прилежно расчесанных грив.

* * *

Раннемартовской постной триоди
шепоток, наставляющий в путь
крестный — ивы в который проводят
по колено, по пояс, по грудь…

Кем приходится им прикорнувший

нагишом на могильной плите
пастушок иль с откоса нырнувший,
утонувший пловец в пустоте?

* * *

Не жезлом ли железным пасомы
и рассяны эти стада?
Дебаркадеры, баржи, паромы
снятся сироте и в холода.

А еще затекают под веки

между накрепко смеженных доль
в зимнем мареве серые реки,
столь же быстрые, сонные сколь.

* * *

Угловатая выгнулась узкая
клеть грудная, крепка и слаба.
Мне слышна и отсюда — тарусская
неизбывная в ней колотьба.

Словно мне там, когда очищается

гладь от перекипевшего льда,
с переправы кричат: «Отправляется!»
И душа понимает — куда.

* * *

(добавление)

…После в горку подъема покатого
на высотах в синичьем огне
постоять у надгробья Мусатова,
вновь негаданно выпало мне.

Прилегавшее к снегу пологому

становилось пространство тусклей,
словно горсть предлагало убогому
мне рассыпчатых темных углей.

2001

ПЕРЕВОЗЧИК

Н. Грамолиной

Не на русскую душу доносчиком,
лучше стану судьбе вопреки
с поседевшим лицом перевозчиком
у безлюдной излуки Оки.

Кулаки побелеют от сжатия

рукоятей весла и весла.
Если правду — пока демократия,
жизнь меня хорошо потрясла.

Ив клубление зыбко-прощальное

и дубки на другом берегу —
будто вдовый кольцо обручальное,
очертания их сберегу.

Чтобы в час убывания с белого

света, ставшего меркнуть в окне,
частью именно этого целого
на мгновение сделаться мне…

7. X. 2001

ПОСЛЕ НЕДАВНИХ ВЬЮГ