В связке

В компании Инес много симпатичных мальчиков, и мне с ними хорошо. Так хорошо, что я задаюсь вопросом, не будет ли выходом порвать с Монджо, сказать ему, что я передумала и больше не хочу за него замуж. Мне еще рано. Сможем ли мы остаться друзьями? Мои мысли скачут. То туда, то сюда. То в один часовой пояс, то в другой. Да. Нет. То туда, то сюда. Выйти замуж. Порвать. Мама. Я. Ребенок. Взрослая. Я уже не знаю, что думать. Встречаться с ровесником – это как будто так далеко от меня. Я уже привыкла ко всему этому. Мы ссоримся, у нас не ладится, он теперь с мамой. Конечно, он с ней, чтобы быть ближе ко мне, но… А если я его брошу? Он говорит, что я уже большая девочка, значит, я могу его бросить? Не покончит же он с собой, если я уйду?

Паола берет ракетку и начинает играть. Когда она встает, тонкая, как веточка, всем страшно, что она переломится, но энергии ей не занимать. До тех пор, пока не слышатся громкий смех и аплодисменты, от которых она цепенеет: руки Монджо. Его голос. Он комментирует игру, кричит громче всех, и мне вдруг становится неловко: зачем этот старый Монджо мешает мне общаться с ровесниками? Звонок. Молчание.

Мне бросается в глаза, что он старый, и я представляю другим моего как бы папу уже без гордости.

– Бойфренд моей мамы, – говорю я мальчику, который спрашивает, кто это.

Мама тоже нарисовалась за ним, верх ее купальника плохо завязан, лямка на шее слишком свободная. Мне хочется и обнять ее, и над ней поиздеваться. Мне хочется крикнуть: «Уйди! Уйдите!», и я изо всех сил размахиваю ракеткой. Я люблю выигрывать, это правда. Мама, воспользовавшись перерывом в игре, говорит, что они с Монджо идут в отель. Я с ними? Или я хочу остаться здесь?

Да, остаться здесь. Насовсем. Подальше от них и с такими же ребятами, как я. Ко мне подходит Паола. Она говорит маме, что после обеда все пойдут в боулинг. А вечером вечеринка у Фреда. Фред – вон тот, играет на гитаре. Она показывает на него пальцем. Мама спрашивает, чего хочется мне. Я отвечаю, что останусь здесь, но к нам уже подошел Монджо, он разрешает мне пойти в боулинг. Насчет вечеринки еще посмотрим. Мама меняется в лице. Решать не Монджо; она это знает, но молчит. Говорит, что мы встретимся в отеле в шесть вечера и обсудим это вдвоем.

– Втроем, – поправляет ее Монджо, широко улыбаясь, и снова аплодирует игрокам.

Паола испепеляет его взглядом. Но я-то привыкла к его двуличности: снаружи – улыбка, внутри – злость. Ласки и грубость. В Монджо – и то и другое. Мама машет мне рукой. Ей явно не по себе. Она знает, что это были наши с ней выходные, что Монджо выкрутил нам руки, чтобы тоже поехать. Она ему подчиняется и сама понимает, что подчиняется. Мы с мамой похожи. Играть в бадминтон расхотелось. Хочется куда-нибудь уйти. Месье Друйон? Мадам Лиота? Но на этот раз меня спасает Паола. Она берет меня под руку и уводит подальше по пляжу.

– Он с тобой это делал? – спрашивает она.

И я без колебаний киваю. Мы садимся рядом на песок, и она выпаливает:

– Только не говори никому. Все равно никто не поверит. Даже родители.

– А ты кому-нибудь говорила?

Она не отвечает. Это случилось, когда они с Монджо жили по соседству. Он оставлял конфеты в кухне, а дверь – открытой. Она могла брать сколько угодно, возвращаясь из школы. Этот дом был раем. Один раз Монджо подделал ее дневник, чтобы родители не ругали за плохие отметки. А в другой раз он ждал ее голым. Запер дверь на ключ. Домой она пришла с опозданием. Родители на нее накричали. Ей было десять. Больше она за конфетами не приходила. А потом он уехал из Нормандии.

21

Мне тринадцать, и я отказываюсь видеться с папой. Мама списывает это на их тяжелый развод, мой переходный возраст и запоздалый гнев. Папа шлет мне дурацкие сообщения, силясь вбить мне в голову единственную мысль: он со мной. Монджо сам не свой от радости, что бесконечные папины сообщения на меня не действуют. Он осыпает меня подарками. Исполняет мои мечты. Он отводит меня проколоть уши и дарит золотые гвоздики с бриллиантами. Маму не предупредили, и она так удивилась, что записала и этот акт сопротивления на папин счет. Это он виноват. Надо было выполнять отцовские обязанности. Монджо его заменил, тем хуже для него! Она уверена, что все поняла, она справляется, она благодарит Монджо, он такой чудесный, он ее поддержка и опора. Она познакомилась с мужчиной по имени Эмерик, и мы с Монджо часто над ней посмеиваемся: «Эмерик носит парик?»