В свободном падении

Клуб «Перестройка» находился на Электрозаводской, в огромном отдалении от метро: можно было доехать до него разными путями — автобусом, троллейбусом, трамваем или даже электричкой, но мы выбрали пеший путь и сильно ошиблись. Сначала с неба зачем-то пошёл серый снег. На нас посыпались редкие, но крупные его хлопья, а потом, стоило нам отойти от остановки на приличное расстояние, поднялась метель, злая и невоздержанная, как пьяная женщина с разбитой судьбой. Фил кутался в куртку и однообразно, но прочувствованно матерился, грозя небу замёрзшим кулаком. Я же пытался изо всех сил закрыть от холодного ветра оголённые грудь и шею, но всё равно под куртку набивались целые охапки снега, оседавшие в основном на платок. Я дрожал от холода — ни куртка, ни тонкий дедов пиджак категорически не желали греть.

Движение затрудняла постоянно спадавшая с плеча гитара, приходилось постоянно останавливаться и возвращать на место этот бесполезный груз. Свою гитару я искренне ненавидел и привычно посылал ей все мыслимые проклятия. Та выслушивала их так же привычно, чтобы потом улучить момент и отомстить мне очередной выходкой.

Последние 6 или 7 лет эта дешёвая китайская подделка с фальшивым звуком методично отравляла мою жизнь. За эти годы она поистрепалась так, что выцвела до серого цвета, потрескалась и покрылась вмятинами. Я бросал эту дрянь где придётся, надеясь, что её украдут или я забуду её сам, но она упорно ждала меня, пыльная и никчёмная. Струны беспрестанно рвались на ней, а хорошие мелодии упорно не желали писаться.

Все мелодии в группе за последние годы в одиночку сочинил Вадим. Счастливый обладатель американского «Фендера», он ежедневно протирал свой элитный инструмент смоченной спиртом ваткой. Глядя на эту сладкую парочку, на Вадима и его «Фендер», я был уверен, что как только избавлюсь от своего шестиструнного позорища и также обзаведусь достойной гитарой, сразу начну сочинять не хуже самого сэра Пола.

Одно утешало меня: брать в руки это пластмассовое говно мне приходилось очень редко — мы почти не использовали вторую гитару на выступлениях. Но сегодня была другая задача: я хотел произвести как можно больше шума, любой ценой. Я хотел, чтобы у Горбача лопнули перепонки и задымилась лысина, чтобы глаза вытекли из глазниц, чтобы мозги расплавились от нечеловеческой громкости и мощи. Представляя его мозги, растёкшиеся по паркету, я шёл и злорадно усмехался, хотя, в общем, не питал к хозяину «Перестройки» недобрых чувств и не желал отмщения.

Скорее, мне было совершенно наплевать. Горбач наказал себя сам или наказало его провидение: девушкой, которую с двух шагов не отличить от грязного и опасного мужика, пивным беременным брюхом, уродливым носом и блёклой лысиной.

Мне же хотелось всего лишь красивого и достойного финала для нашей в целом безрадостной «перестроечной» эпопеи. Я хотел, чтобы эта никчёмная местная пьянь, что не ценила нас, запомнила нас навсегда, запомнила, как блеснувшую перед ними, и навсегда растворившуюся, ставшую недостижимой кометой. Нет, мы не уходим победителями, но и проигравшими не уходим тоже — я так считал.

Сначала в глаза бросился карниз — прогнивший и хлипко нависающий. Рельефная кирпичная стена, пустая парковка… И вот, скрытый между стен подвал, неприметный, но мрачный. Это и есть «Перестройка». У входа стоял Горб, куря и сплёвывая. Его унылая потасканная плешь была щедро обсыпана снегом.

— Не верю глазам, да это же те самые «Деграданты»! — Ухмыляясь и потея от натуги, пытался быть саркастичным Горб. — Идут на свой прощальный концерт, подумать только. Какая потеря для мировой рок-сцены…

Я грубо и бессловесно подвинул его плечом, и мы прошли внутрь. Кстати, группа наша так и называлась: «Degradants», или, если угодно, «Деграданты». И не стоит смеяться, если название покажется вам претенциозным и некрутым. Нужно же группе иметь какое-то название, чтобы бронировать базу или чтобы писать его на своих пластинках — и вот, мы писали — «Degradants», латинскими буквами. Не нравится? Так другие варианты были ведь ещё хуже!

Может быть, вы предпочли бы скорее нечто женско-лесбийское, рождённое воображением басистки Киры: «Брызги солнца», «Капли никотина», «Ладони»?.. Или вы, подобно Вадиму, желали бы литературно-философских аллюзий: «Грей и Дорианы», «Мёртвые без погребения», «Посторонние», «Листья травы»?.. Или вот вам варианты традиционалиста Фила: «Уёбки», «Гнойные пидоры», «Ёбнутые», «Пиздострадальцы»…