В течение двадцати лет (СИ)

— Этот придурок трансгрессировал, понятия не имею куда. Идиот чертов, его в таком состоянии легко и расщепить может!

— Ему совсем плохо? — обеспокоенно спросил Поттер, поднимаясь на ноги.

— Он плачет, — мрачно ответил Джордж. Все замолчали, и Колин наконец-то пришел в себя, судорожно соображая.

— Мистер Поттер, мистер и мистер Уизли… Я не могу вам назвать имя моего друга, но, возможно, я мог бы устроить вашу встречу. Скажем… На платформе, первого сентября? Я буду уезжать в школу, и, если вы придете пораньше, например, за час до отправления, я мог бы…

— Ладно, — вздохнул Поттер. — Я буду. Ты что-то хочешь спросить? Смелее, приятель!

— Да, я… Что так расстроило мистера Уизли?

Мужчины переглянулись, и ответил за всех близнец.

— Он любил Грейнджер, и до сих пор любит. Прошло семнадцать лет, а он до сих пор не может забыть ее.

— Он тоскует по ней даже сильнее, чем мы с Гарри.

— Мистер Поттер, тогда, наверное, ему тоже лучше быть на платформе…

***

— Колин Артур Вильямс, куда ты дел свою мантию? — утро первого сентября всегда начиналось с подобных криков мамы, после чего они сломя голову неслись на платформу, прибывая за час или полтора до отправления поезда, прощались, Колин шел к своим друзьям, а его мама уходила с помощью портала. Но сегодня у юноши были другие планы, и фальшивый галеон, верный портал матери, лежал в его собственном кармане, плотно обернутый папиросной бумагой. Он специально убрал мантию, переноску для совы, перевернул чашку чая, чтобы мама не чувствовала подвоха, однако, когда они выскочили из дома, на ходу одеваясь и закрывая клетку с совой, Колин знал, что он идеально соблюдал собой же выстроенный график. На вокзале они оказались за час с четвертью до отъезда состава. Мама давала последние наставления, как всегда слишком волнуясь и суетясь, однако Колин был мыслями не здесь, выглядывая среди прибывающих черную шевелюру героя войны.

— Ма, хватит, я же не навсегда уезжаю, я на Рождество приеду домой, наверное, и Моника с Винсентом приедут. Все будет хорошо!

— Я знаю, милый, знаю… Просто… я буду очень скучать, — она обняла его, доставая макушкой всего лишь до подбородка.

— Я тоже, мам, только не плачь, ладно? И пиши мне почаще, хорошо? — он тоже обнял ее, кладя голову на макушку, и оглядывая волшебников, которые стояли на платформе. Как и всегда, они были в самом темном углу, где их мало кто мог увидеть, но теперь, после памятного визита в Нору неделю назад, Колин понимал, почему мама скрывалась от лишних взглядов, хотя все еще не знал, что же случилось, что она продолжала избегать бывших лучших друзей.

— Обычно так говорят родители детям, а не наоборот, ты в курсе? — промычала она откуда-то снизу, и Колин усмехнулся.

— Мам, ты мой лучший друг, ты вообще знаешь? — воротник рубашки стал влажным, мама все-таки всплакнула.

— Ну ладно, — отстранилась она через пару минут, — пора. Точно все взял? Ничего не забыл?

— Мааам, — закатил глаза парень, и тут увидел у входа тех, кого высматривал. Поттер пришел не один, вокруг него толпилось целое рыжее облако, вероятно, все семейство Уизли, и Колин мысленно порадовался, что мама, в силу роста, не могла их видеть. — Пойдем, я познакомлю тебя кое с кем, и ты поедешь домой.

Гермиона доверчиво шла за сыном, и тот на секунду потерял из виду мистера Поттера, оглядываясь по сторонам и вытягивая шею, когда вдруг откуда-то слева раздался радостный вопль Гойла.

— Колин! Миссис Вильямс!!! — он налетел на друга, сжимая того в объятиях, а после тут же обнял и его маму, впрочем, тут же отпуская. — Ты не поверишь, чувак, кого я только что видел! Клянусь, это чума, ты просто обделаешься от счастья, и конечно, ужасно опозоришься, но это… — огромная тележка с тремя или четырьмя чемоданами отъехала, и Колин оказался прямо напротив Рональда Уизли, который нервно оглядывался по сторонам, чувствуя себя не совсем в своей тарелке. Гермиона ахнула, отступая, и Винсент, удивленно нахмурившись, тут же сделал шаг вперед, загораживая собой женщину.

— Мама, я хотел тебя познакомить вот с этими людьми, — в этот момент парень почувствовал себя распоследним предателем, увидев, как она побледнела, и взглядом приказал Гойлу отойти. Он нахмурился, но сделал шаг вбок, все равно стоя около миссис Вильямс, готовясь, в случае чего, вступиться за нее. Пусть и перед национальным героем Англии.

— Гермиона, — шепотом выдохнул Гарри, бледнея. Женщина стояла без движения, и Колин заметил, как судорожно она сжимает руку в пустом кармане. Галеона там не было.

— Прости, мама. Я вытащил его утром, когда ты искала мою мантию. Клянусь, вам нужно поговорить, нельзя прятаться и дальше, — он нахмурился, думая, совершил ли ошибку или нет, и повернулся к Гарри. — Мистер Поттер, вот тот человек, про которого я говорил. Это моя мать, Гермиона Вильямс.