В тени Альгамбры

Мой друг Хосе — заядлый болельщик и обожатель «Реаль-Мадрид». Я видел, в каком глубоком унынии сидел он в парижском бистро, когда команда-чемпион проиграла матч молодым португальцам. Он был уверен в победе «Реаль-Мадрид» и даже заключил на этот счет несколько пари. Страсть к футболу не то чтобы ослепляет непреклонного старого республиканца, а делает его удивительно нечувствительным к теневым сторонам этого вида спорта. Теневым сторонам? Да. В таких спортивных клубах, как «Реаль-Мадрид», «Атлетико-Мадрид», «Барселона», числятся действительно превосходные игроки. Однако все эти испанские команды, так же как французские и итальянские, — команды профессиональные. Люди привлечены в них за огромные суммы, особенно это относится к многочисленным иностранцам, как правило затмевающим своих испанских коллег. Зачастую иностранцев натурализуют или снабжают дедом — испанцем, чтобы освободить место для новых иностранцев. Между прочим, все крупнейшие звезды «Реаль-Мадрид» — южноамериканцы Ди Стефано и Дель Соль, швед Симонссон не испанского происхождения. К настоящему спорту все это имеет весьма малое отношение, это показуха, причем показуха, совмещенная с интенсивным бизнесом и выполняющая определенную роль в обработке масс франкистской диктатурой.

Впрочем, в начале сезона 1962/63 года основные испанские команды явно переживали кризис формы. Мы видели довольно скромную игру «Атлетико-Мадрид», которая выступала при свете прожекторов на огромном стадионе «Эстадио метрополитано» против чемпиона острова Мальта — очень слабой команды «Хайбэрниэнс», игравшей с девятью защитниками. «Реаль-Мадрид», к отчаянию Хосе, также потерпела вначале несколько неожиданных поражений от противников, которые считались намного слабее ее. Это и неудивительно. Ведь известно, что даже самый богатый спортивный клуб — а «Реаль-Мадрид» чудовищно богат! — не спешит списывать со счетов игрока, за которого заплачены миллионы. Однако и такая звезда испанского футбола, как Ди Стефано, один из самых дорогих игроков в мире, с каждым годом делается на год старше. Ди Стефано, которому со следующего сезона отводится лишь роль тренера при клубе, чтобы он мог полноценно заместить уезжающего в Италию Дель Соля, будет стоить немалых хлопот и, вероятно, больших денег. Игроки «Ре-аль-Мадрид» несомненно стары, хотя они и сумели еще раз с величайшим напряжением сил занять первое место в списке лучших спортсменов Испании, полагаясь где на свою удачу, где на невезение сильнейшим конкурентам.

Разумеется, в Испании можно увидеть и другие зрелища. Мы не удосужились посмотреть испанское кино. Названия фильмов — среди них наряду с испанскими много заурядной американской продукции — звучат не ахти как привлекательно. К тому же нам не улыбалось простоять час в длиннющей очереди, растянувшейся на десятки метров перед билетной кассой.

В области театра, казалось бы, дела должны обстоять не намного лучше. Однако я с изумлением убеждаюсь, что по крайней мере здесь интеллигенты и люди искусства добились за последние годы известных свобод и умело пользуются ими.

Все мы знаем о том, что в первые дни гражданской войны франкисты подло убили величайшего из испанских поэтов XX века Федерико Гарсиа Лорку. Всего лишь три года назад едва ли можно было купить в испанском книжном магазине книгу этого поэта-гуманиста. Вот почему я был приятно поражен, увидев на одном из крупных книжных киосков на Рамбла плакат, большими буквами извещавший о продаже полного собрания сочинений Лорки. Это был однотомник на тонкой бумаге, отпечатанный, правда, в Аргентине. (Кстати сказать, этот же книготорговец рекламировал и романы Бласко Ибаньеса, числящиеся в ватиканском списке запрещенных книг). Но удивительнее всего то, что в Мадриде, в театре «Бельяс артес», совсем рядом с Испанским банком, идет в отличной постановке трагедия Лорки «Boda de sangre» («Кровавая свадьба»).

«Кровавая свадьба» — пьеса из крестьянской жизни, выносящая суровый приговор родовой вражде и кровной мести. Основное в ней — это отказ, который корыстный отец дает бедному жениху в пользу богатого молодого человека. Пьеса написана необыкновенно выразительным языком, идущим от народной речи и вместе с тем поэтически приподнятым, увлекающим читателя своим свободным ритмом. Заключительную сцену, потрясающий плач мертвых, скорее лирического, чем драматического характера, в ее подлинном звучании вообще очень трудно воспроизвести в переводе, в ней столько горького отчаяния, что мы склонны расценивать его как обычное преувеличение и без того многословных южан.

Пока что у постановки очень мало зрителей. Возможно, мадридские театралы не любят чересчур трагических пьес. А быть может, они еще побаиваются открыто интересоваться пьесой, автор которой до последнего времени стоял вне закона как противник франкистского режима.