В тени баньяна

– Я передумала, – выпалила я, обхватив папу руками и пытаясь оттащить его от повозки. – Не улетай на луну, я не хочу.

– Рами. – Папа опустился на одно колено. – Милая, послушай. Я никогда не лгал тебе. И сейчас не буду. Знаю, ты еще ребенок, но я не могу ждать, когда ты повзрослеешь. Мое время пришло. – Он помолчал, глядя в землю. – И хотя моя душа болит, я должен идти. Как бы я хотел… хотел, чтобы ты поняла.

– Но ты же мой папа… – заплакала я.

Я не знала, как выразить то, что творилось в моей душе. В мире, где все может исчезнуть без следа, где твой дом, и сад, и целый город могут за одно утро раствориться в воздухе, как туман, он один для меня незыблем – вот что я понимала. Он – мой отец, я – его дочь, и, кем бы он ни был в прошлой жизни, он пришел в мир первым, чтобы вести меня за собой, служить мне примером, любить и оберегать меня. Пока он рядом, во вселенной есть хоть какой-то порядок. Все остальное, каким бы бессмысленным и непостижимым оно ни казалось, можно принять и даже простить. А теперь я должна жить без него?

Мой взгляд метался от одного солдата к другому в поисках кого-нибудь, кто понял бы мое отчаяние, но ни один из них не смотрел в нашу сторону. Тогда я повернулась к папе и потребовала:

– Скажи им, что ты – мой отец!

Папа молчал, не поднимая головы. Я не видела его глаз.

– Скажи им! Ты – мой папа, и я хочу, чтобы ты остался! Скажи им.

Наконец он взглянул на меня. Глаза его наполнились слезами, словно затопленные водой рисовые поля. Он смотрел на меня, не смея моргнуть, не смея вымолвить ни слова. Я никогда не видела папу таким печальным, но не могла утолить его печаль. Я чувствовала только собственную боль. Думала только о себе.

– Тогда возьми меня с собой! – взмолилась я.

– Рами, мой храм… – Папа не договорил – его душили слезы.

– Если ты оставишь меня здесь, я буду страдать, моя душа будет болеть. – И хотя мне казалось, что больнее, чем сейчас, быть уже не может, я не унималась. – Подожди, не сейчас, я хочу услышать еще одну историю. Расскажи мне историю!

Он отвернулся, содрогаясь от рыданий.

– Прошу тебя, одну, последнюю историю. Пожалуйста, папа…

Горе охватило меня жгучим пламенем, и я норовила обжечь всех, кто был рядом. Я перестала разговаривать с Большим Дядей – за то, что он удержал меня, когда я рванулась вслед за повозкой. Жена господина Вирака сделала то же самое: бросилась вдогонку, умоляя молодого солдата взять и ее тоже. Солдат сжалился над ней – а может, его просто утомило это зрелище – и, остановив повозку, в которой сидел господин Вирак, разрешил поехать с мужем. Умолять дядю было бесполезно. Он схватил меня в охапку и отнес обратно в нашу комнату. Я плакала, просила пустить меня, брыкалась и визжала – он был непреклонен. «Я хочу поехать с папой! Пусти! Ненавижу тебя! Ненавижу, ты, громадина, якк!» Напрасно я колотила и царапала дядю – он только крепче держал меня. Будто хотел заслонить собой весь свет. И я злилась, чувствуя, что он пытается хоть как-то заполнить пустоту, образовавшуюся после папиного ухода. Когда остальные – Тата, тетя Индия, Бабушка-королева – старались утешить меня, я отворачивалась, отмахивалась от ласковых слов и прикосновений. Я не видела ужаса в глазах близких, не замечала их боли, не думала, что они, возможно, сами сейчас ищут утешения. Я пинала и толкала близнецов, когда те, затеяв на полу борьбу, нечаянно задевали меня. Я била по рукам Радану, тянувшуюся ко мне, чтобы обнять. И только мама не трогала меня, словно чувствовала: что-то нежное и хрупкое внутри меня сломалось.

Он сказал, слова дают ему крылья. Не покой. Крылья. И эти крылья, поняла я теперь, он отрезал и отдал мне, чтобы я летела дальше.

Без папы я словно болталась в невесомости, как будто горе оказалось тяжелее моего собственного тела. Оно было отдельным, похожим на тень существом, которое не отходило от меня ни на шаг, стало моим вечным спутником.

Я продолжала терзаться вопросами, на которые у меня не было ответов, и помогало мне лишь одно: верить, что папина душа отправилась на небеса, и теперь он живет там, легкий и неуловимый, как лунный свет. Бессмертный и свободный.

Глава 14