В тени баньяна

Всю дорогу мой разум метался между явью и забытьем, а тело – между приступами дурноты и оцепенением. Иногда, открыв глаза, я искала вокруг себя папу, Большого Дядю и остальных. Увидев похожее на человека дерево или холм, старалась разглядеть знакомые тени и силуэты – вдруг я найду тех, кого потеряла, здесь, в мире природы, что соседствует с нашим?

Мама, баюкавшая на коленях Радану, высвободила одну руку и привлекла меня к себе – я уткнулась лицом в мягкую округлость ее груди. Мама крепко обняла меня за плечи, и я закрыла глаза, еще глубже погружаясь в полумрак собственной тени.

Глава 15

Старик со старухой улыбались, обнажая зубы в темных пятнах. Открытые, веселые улыбки делали их бритые головы – старшее поколение нередко сбривало волосы в знак уважения к буддийским традициям – непропорционально большими, а мрачная крестьянская одежда контрастировала с живыми, приветливыми лицами. Эти двое почему-то очень обрадовались нашему появлению, словно мы были родственниками, которых они давно не видели, и наш долгожданный приезд вызвал у них безудержный восторг.

– Вот и вы, вот и вы! – восклицала старуха, спеша нам навстречу. Мама и я склонили головы в сампэах. Она повернулась к мужу и с восхищением добавила: – До чего славные!

Старуха сказала, что их деревня называется Стынгкхае – «лунная река». Мое сердце встрепенулось. Папа направил нас сюда? Его душа привела нас в это место, в названии которого – намек на его перерождение?

Они как будто проросли из тех же семян, поднялись из той же земли, что деревья вокруг, думала я, глядя на морщинистые, грубоватые лица, на радушие, с каким старики встретили нас. Старик стоял молча, но безо всякого стеснения. В одной руке он держал нож, а другой водил по куску дерева, словно пытался по волокнам определить, какую форму ему лучше придать. Старуха, наоборот, говорила без умолку.

– Вы – мои услышанные молитвы! О, как я мечтала о вас, как ждала!

Она жевала бетель, сплевывая под ноги. Уголки ее рта были перепачканы красным соком, а на земле алели пятна от плевков.

– Я ждала вас с тех пор, как мои груди были круглыми!

Старик улыбнулся, ничуть не смущенный откровенностью жены, и кусочек жевательного табака за его левой щекой задвигался, легонько перекатываясь во рту. Его высохшее, покрытое морщинами лицо напоминало русло обезвоженной реки, хотя пахло от старика влажной землей и сырой глиной. Он заткнул нож и кусок дерева за крому, повязанную поясом поверх свободной рубашки, и забрал из повозки, что привезла нас, узлы с одеждой.

– О, Всемогущий Будда, никак ветер принес вас в наши края! – предположила старуха, заметив, какие мы грязные. Она отряхнула мои волосы, так просто, словно знала меня с рождения. Я тут же вспомнила Кормилицу, и мое сердце сжалось от тоски. – Вас нужно хорошенько вымыть!

Радана проснулась от шума вокруг. Она потерла кулачками глаза и, едва взглянув на стариков, снова спрятала лицо у мамы на груди и испуганно захныкала.

Мне, в отличие от сестры, они не казались страшными. Они были как два старых дерева, наделенных способностью ходить и разговаривать. В их шумном шелесте мы могли укрыться от одиночества, которое мрачной тенью следовало за нами весь день.

Заскрипели колеса, и все обернулись на сидевшего в повозке солдата.

– Будет дождь, – заговорил наконец старик. Он посмотрел на небо, а затем на солдата. – Не лучше ли остаться и переждать?

– Да, оставайтесь, поешьте с нами! – предложила старуха, как бы заканчивая мысль мужа.

Солдат снял кепку, благодаря хозяев за приглашение, однако по натянутым поводьям мы поняли, что он не останется. Заметив бамбуковую ветку в моей руке, он чуть заметно улыбнулся. Затем, надвинув кепку на глаза, развернул повозку и направился к проселочной дороге, которая привела нас в деревню.

Первую часть пути я проспала. Горе, словно океан, обрушилось на меня огромной волной и погребло под толщей своих вод, утащило в пустую, безмолвную глубину. Меня разбудили голоса людей в грузовике. Кажется, мы покинули Прейвэнг и теперь въезжали в Кампонгтям. Провинции ничем не отличались друг от друга. По обеим сторонам дороги тянулись непроходимые, бескрайние леса. Небо грозило пролиться дождем, однако не выполнило своей угрозы. Серое, низкое, оно тяжело дышало на нас жарой и влажностью, но так и не выплакало свою печаль. А вдалеке, за горой уже сияла безмятежная синева. Что ждало нас в той стороне: убежище, где мы встретимся с близкими, или край света, разверзнутая пропасть?

Мама крепко сжала мою руку, словно желая напомнить о своем присутствии. Радана спала у нее на коленях. Мы с мамой обе смотрели на сестру, не решаясь взглянуть друг другу в глаза с той самой минуты в храме, когда я стояла между мамой и остальными, не зная, кого выбрать.