В тени баньяна

Я моргнула, изо всех сил борясь с дремотой. Если мне суждено умереть, решила я, то хотя бы не во сне. Я не хотела умереть как Радана. А как она умерла? Я ведь так и не спросила у мамы. Она разбудила меня, когда было уже поздно. Интересно, сестра находилась в сознании, когда смерть забрала ее? Хватит! Какая разница! Она мертва! Что толку вспоминать? Воспоминания ничего не изменят. Не спасут нас от смерти.

Я почувствовала на себе чей-то взгляд и, повернувшись, увидела мужчину. Он медленно поднимался со своего места в нескольких ярдах от меня. Мне показалось, я знаю его. Нет, не может быть… Мужчина встал в полный рост, и его тень слилась с ночью. Он стоял неподвижно, высокий и худой, похожий на дерево, которое росло рядом. Я не видела лица в тени листвы. Он точно смотрел на меня? Мужчина, слегка прихрамывая, дрожа всем телом, осторожно зашагал по полю. Потом опять замер, глядя на нас, – может, хотел убедиться, что мы не призраки. Я тоже не верила своим глазам. Он снова пошел, сперва медленно, затем быстрее и наконец побежал, протягивая руки нам навстречу. Я узнала его.

Рами, Рами! О, Ана, где ты? Кажется, прошла целая вечность, прежде чем я смогла откликнуться. Большой Дядя!

Время остановилось и повернуло вспять, пространство сжалось, страх исчез. Мы видели и слышали только друг друга.

– Это правда вы? Правда? Скажите, что вы. О, небеса, это вы!

Дрожа от радости, не веря своему счастью, Большой Дядя взял в ладони мое лицо, потом мамино. Он прикасался к нам, желая убедиться, что мы настоящие, из плоти и крови. И будто для пущей верности – вдруг глаза и руки обманули его – дядя поцеловал один за другим мамины глаза, осушив ее слезы.

– Это правда вы, правда вы, – твердил он.

Большой Дядя снова и снова прижимал нас к себе, так крепко, что мне казалось, мы растворимся в нем.

– Чудо, – выдохнул он наконец – и принялся опять обнимать и целовать нас, боясь, что чудо окажется всего лишь игрой света.

– А ну, хватит! – приказал один из солдат, растаскивая нас в разные стороны. – Прекратите! – И его голос вернул нас в ночь, в мир, о котором мы на время забыли.

На нас глядели мрачные лица. Все молчали. Затем один за другим люди начали кивать, на лицах появились улыбки, глаза засияли, как звезды в непроглядной тьме. Оглядевшись, солдат покачал головой и пошел дальше нести караул. Его товарищ, приободрившись, мерил дорогу нетерпеливыми шагами, словно с минуты на минуту должен был получить приказ сверху. Солдаты больше не пугали меня. С нами теперь Большой Дядя, думала я. Здесь. Живой. И может, мы еще выживем. Чудеса случаются.

Я посмотрела на дядю – он тут же посмотрел на меня в ответ. Я потрогала его голову – он потрогал мою. Он сбрил волосы, как монах.

– Что случилось с твоими волосами? – спросила я.

Он засмеялся, сдерживая слезы, и я рассердилась на себя. Какая разница, что с его волосами? Он здесь – разве этого недостаточно? Мама, только сейчас заметив бритую голову Большого Дяди, спрятала лицо у него на груди и зарыдала. Он прижал маму к себе, и, позабыв о приказе солдата, мы втроем обнялись так крепко, что даже воздух не смог бы проникнуть между нами. И если бы смерть настигла нас в эту минуту, мы бы умерли как единое существо.

– А Радана? Где Радана? – спохватился Большой Дядя и стал смотреть по сторонам в поисках сестры.

Мама высвободилась из его объятий. Дядя протянул к ней руки, однако на этот раз она не позволила прикоснуться к себе.

– Нет. – Маму била дрожь. – Не трогай меня.

Большой Дядя моргнул, и слезы побежали по его щекам. Якк, непобедимый великан, способный голыми руками одолеть любого противника, плакал, как мальчишка.

– А где остальные? – спросила я, тоже оглядываясь вокруг.

– Идем, – сказал дядя, глотая слезы.

Волна радости захлестнула меня.

– Ты отведешь меня к ним?

Он лишь кивнул в ответ.

«Они» оказались Бабушкой-королевой. Ни тети Индии с близнецами, ни Таты рядом не было.

– Я не уберег их…

Большой Дядя не договорил. У него так сильно затряслись руки, что ему пришлось прижать их к телу, спрятать от нас. Я в растерянности смотрела на дядю. Не уберег? От кого не уберег? От чего? Что он хотел сказать? На мамином лице застыл ужас, но в этом ужасе чувствовалась покорность, словно мама заранее смирилась с тем, что сейчас услышала.

– Мама, – прошептал Большой Дядя, тронув Бабушку-королеву за плечо. Она продолжала неподвижно сидеть, прислонившись спиной к дереву, – я даже испугалась, что она умерла. – Мама, Рами здесь.

Она не шелохнулась. В надежде, что бабушка узнает мой голос, я наклонилась и прошептала ей на ухо:

– Бабушка-королева? Бабушка-королева, это я…

Бабушка медленно открыла глаза.

– Аюраванн! – с улыбкой воскликнула она и обняла меня, гладя по спине иссохшими рукам. – Ты вернулся, сын мой. Вернулся.

– Нет, я Рами. – Я попыталась высвободиться из бабушкиных объятий. Не знаю, что поразило меня больше: то, что она приняла меня за папу, или то, что она произнесла его имя.