В тени кукловода

– Ты услышала ровно то, что я хотел сказать. – Дариэль лукаво покачал головой. – Но, заметь, нашему королю вообще очень благоволят боги и удача. Вряд ли ты будешь спорить о том, что Альфред был отвратительным королем. Вздорный, капризный, думающий только о своих удовольствиях. Он неуклонно вел Хекс к гибели. Его смерть стала настоящим благословением для твоего мира. После того, как престол занял его сын, Артабальд, хекстяне хотя бы перестали умирать от голода.

– И стали умирать от забав власть имущих.

Глаза Дариэля остро и сухо блеснули, словно предупреждая меня об опасности. И я, спохватившись, замолчала.

– Я понимаю, что ты ненавидишь Артабальда, – мягко сказал Дариэль. – Это естественно, учитывая, что именно он отдал приказ об убийстве твоей семьи. Пусть в тот момент он и не отдавал отчета в своих действиях, и, по сути, истинным виновником произошедшей трагедии являлся Викорий Тиан, но все равно. Однако нельзя отрицать, что Артабальд в итоге оказался для Хекса истинным спасением. По сравнению со своим отцом как правитель он выигрывал во всем. И прежде всего – благодаря своему умению договариваться. Да, преступность в Хексе по-прежнему зашкаливает, а уровень коррупции немыслим по сравнению с другими мирами. Но согласись, это возникло не при правлении Артабальда. Можно сказать, это ваша многовековая традиция. Такие вещи не исчезают по щелчку пальцев. Все равно сейчас дела на Хексе обстоят гораздо лучше, чем несколько десятилетий назад. Уверен, пройдет не так много времени – и твой родной мир станет таким же безопасным для обычных жителей, как тот же Нерий. И во многом благодаря усилиям именно Тициона.

Я плотнее сжала губы, не позволив себе сорваться на возмущенный крик.

Ну да, Дариэлю легко рассуждать. Не он в три года остался круглым сиротой по прихоти высокопоставленного мерзавца, вздумавшего прибрать к рукам состояние семьи. Не он все детство провел по приютам. Не он годами выживал в жестоком мире, где любое благо надо было выгрызать зубами и ногтями.

– Так дела обстоят и в других мирах, – вкрадчиво проговорил Дариэль. – Даритан, Варрий, тот же Нерий… Тицион медленно, но верно продвигает их к процветанию. Не всегда его методы можно назвать приемлемыми и законными, но это обычное дело в политике. Невозможно быть мягким и добрым для всех правителем. Власть надо держать железной рукой. На корню уничтожать саму идею противодействия реформам, иначе это приведет к гораздо большему количеству жертв. Я уверен, что в историю имя Тициона будет вписано огромными и золотыми буквами как величайшего государя всех времен и миров.

Удивительно, но я промолчала и на этот раз. Мрачно взглянула на бокал и все-таки взяла его в руки. Чуть пригубила.

Неожиданно крепкое вино обожгло губы сладостью. Поморщившись, я поставила бокал обратно.

Нет, даританское сухое мне нравится гораздо больше.

– Если бы не трагедия твоей семьи – то ты согласилась бы со мной, – с едва заметным сочувствием сказал Дариэль и демонстративно сделал еще глоток. Взболтал кровавый напиток и добавил, глядя на меня через переливы алого: – Да что там. Где-то глубоко в душе ты и без того осознаешь мою правоту. Мне жаль тебя. Мне жаль мать Луциуса, жаль даже самого Луциуса. Но эти жертвы – ничто по сравнению с всеобщим благом.

– А Вашария тебя не жаль? – с затаенной злостью спросила я. – Твою мать тебе не жаль? Наконец, себя тебе не жаль? Как Тицион объяснил тебе необходимость того, что много лет назад отнял у вас Киоту? Она-то ему что дурное сделала? Или тоже сопротивлялась каким-то реформам?

Дариэля мои слова проняли. Его лицо на мгновение застыло, уголки рта раздраженно дернулись вниз, а янтарные глаза потемнели.

– Моя мать, тем не менее, жива, – ответил он после паузы. – Я уже сказал, что не все решения Тициона мне нравятся. Но он был вправе наказать Вашария, раз тот ослушался его много лет назад и сохранил жизнь матери Луциуса. Согласись, выполни он приказ короля тогда – и сейчас не было бы столько проблем.

Я кисло усмехнулась. Пожалуй, мне стоило молчать и дальше. И без того понятно: что бы я ни сказала, какие бы аргументы ни привела, но Дариэль останется при своем мнении. Ну а я останусь при своем. Просто у каждого из нас своя правда.

– Как бы то ни было, но его величество согласился вернуть память моей матери. – Дариэль задумчиво провел подушечкой большого пальца по кромке бокала, и в его тоне скользнула легчайшая тень неуверенности. Правда, почти сразу он тряхнул головой и добавил твердо: – И он выполнит свое обещание. Тицион сделает то, что не удалось твоему мужу.

Неужели Луциус потерпел поражение? Странно, он был абсолютно уверен в том, что сумеет исполнить обещание, данное Вашарию.

Естественно, вслух я этого не сказала. А еще меня очень насторожило то, что на губах Дариэля при этом заиграла какая-то непонятная ехидная ухмылка, как будто он говорил не о своей матери, а о чем-то веселом.

– Значит, вот что тебе пообещал Тицион, – резюмировала я. – Сказал бы об этом прямо. К чему все эти разглагольствования?