В тени молнии

– Тадеас, – сказал он, – найди мне взвод пехотинцев, только отдохнувших. На этой стороне Гластауна есть склад семейства Магна. Мне нужно, чтобы солдаты ускоренным маршем пошли туда и конфисковали тысячу штук сайтгласа.

– Ты собираешься начать командование с конфискации собственности Магна? Это… интересное решение.

– Супи будет не последним членом Внутреннего совета, которого я выведу из себя в ближайшие дни. Дай железнорогим два часа на отдых. Гласдансеры Джорфакс перебьют разведчиков Керите, а потом мы возьмем весь порох, какой у нас есть, и пойдем на юг.

Тадеас смотрел на племянника с сомнением.

– Ты сказал «железнорогие».

– Да.

– Но не они же одни, верно?

– Я возьму еще свежую конницу, – ответил Демир, – а остальной армии дам день на восстановление сил.

– Получается, ты хочешь взять три батальона, тысячу кавалеристов и пятьсот саперов и с ними обороняться от тридцати тысяч вражеских солдат?

– Мы не будем ни от кого обороняться, – ответил Демир. У него почти созрел план: дерзкий, рискованный и, возможно, глупый. Подробности он уточнит на марше. – Мы будем нападать.

37

Тесса все утро готовилась к изготовлению омнигласа – стекла, усиливающего резонанс любого другого годгласа, – а затем поучаствовала в переговорах, которые шли за угловым столиком в ресторане «Гиацинта». Это дело было знакомо ей не хуже, чем выделка стекла: недаром она столько часов провела в кафе рядом со стекольным заводом Грента, улаживая административные вопросы, на которые у Касторы не было времени. Разница была лишь в том, что теперь она не поила чаем местных торговцев, просматривая их счета, а договаривалась с мастерами Демира.

Для каждого из них она уже составила техническое задание: подробное описание всего, что ей нужно от этого мастера, и ничего лишнего. Жестянщику она заказала ящик с двойными стенками для канала феникса. Кузнецу – внутреннюю железную раму, способную выдержать вес устройства. Плотник должен был изготовить внешнюю раму и вырезать толстые пробковые листы по ее описаниям. От каменщика требовались рулоны асбеста.

Последним в ее списке был плотник. Этот мужчина средних лет, моргая, разглядывал чертежи, вертел их то так, то этак, явно силясь понять, для чего может потребоваться такая рама. Тесса не стала объяснять.

– Два дня? – переспросил он.

– Два дня, – подтвердила она.

– Этим займется ученик, – буркнул он.

– Нет, ты сделаешь это сам, – ответила Тесса. – Мне не нужны задержки.

Она подняла глаза и увидела, что Бринен вышел из вестибюля и теперь стоит, молча глядя на плотника и сцепив руки за спиной. Плотник хмуро взглянул на него. Бринен кивнул.

– Хорошо, мэм, я займусь этим немедленно, – сказал плотник извиняющимся тоном.

Тесса подождала, пока он не уйдет, и прижала пальцы к глазам.

– Этот был последним, – сказала она Бринену. – Спасибо, что позвали их всех сюда. Каждый шаг, за которым мне не нужно следить самой, высвобождает время для работы над проектом.

– Не стоит благодарности, леди Фолир. – Бринен склонил голову. – Я слышал, вы дали ему два дня? Спешка действительно нужна?

Тесса проглядела заметки, которые делала в паузах между переговорами. Она перебирала бумаги рассеянно, но не забывала поворачивать их чистой стороной вверх, когда мимо проходил очередной официант, – никто не должен был даже мельком видеть содержимое. Нужна ли спешка? Кастора всегда говорил ей, что поспешность в осуществлении проекта приводит к ошибкам, исправление которых отнимает больше времени, чем претворение в жизнь проекта, продуманного от начала до конца. Но этим утром, едва проснувшись, она ощутила жжение в груди, которое никак не желало проходить: ей просто необходимо было вложить все свои идеи в этот канал.

Конечно, отчасти ею двигало тщеславие: Тессе хотелось произвести впечатление на Демира, когда он вернется с войны. Но не только оно. Случившийся накануне бунт сильно напугал ее. Каждый новый день без работающего канала феникса был чреват насилием, ведь годглас становился все дороже, и простым людям становилось все труднее достать его.

– Да, – наконец ответила она Бринену. – Спешка нужна. В этом проекте намного больше переменных, чем в процессе изготовления обычного годгласа. Даже когда он будет закончен, на пробы и доработки могут потребоваться месяцы. Я не могу терять время.

– Хорошо. Я прослежу за тем, чтобы мастера не отвлекались.

Бринен кивнул и отвернулся.

– Вы когда-нибудь задумывались о том, что вы оставите миру? – вдруг вырвалось у Тессы.

Консьерж остановился, взглянул на нее вполоборота и снова отвернулся.

– Я – мажордом семьи-гильдии и консьерж отеля, – сказал он с полуулыбкой. – Конечно, я оставлю после себя кое-что, но не так много.

Тесса положила ладони на свои записи. Она подыскивала слова, борясь со жжением в груди, зная, что за ним кроется нечто большее, чем желание избежать насилия.

– Вот все, что осталось у меня от Касторы. Это его главный труд. Он не успел довести его до конца и поделиться им с миром. Теперь ответственность легла на мои плечи. Это и пугает меня, и радует.

Бринен помолчал и наконец сказал: