В тени молнии

– Я сделаю предложение, выгодное для нас обоих, ты примешь его, и мы будем жить дальше.

Демир ждал. Он не верил, что предложение отца Ворсьена действительно будет выгодным для них обоих, – уж очень не по-оссански это выглядело. Он вспомнил о солдатах, которые, наверное, заждались его в Аламеде. Когда Тадеас начнет беспокоиться о нем? Когда Керите и ее наниматели-грентцы перегруппируются и нападут снова? Единственное преимущество Демира состояло в том, что Внутреннему собранию по-прежнему некого было поставить во главе Иностранного легиона.

– И каково твое предложение? – спросил он.

Отец Ворсьен опустил взгляд на свои руки, сложенные на коленях:

– Забудь о кровной вражде с Каприком и женись на Киссандре.

– На Киззи? – вырвалось у Демира. Он уже давно понял, что отец Ворсьен держит его за яйца, но теперь ему показалось, что они говорят совсем о разных вещах. – Ты шутишь. Она моя подруга и к тому же бастард.

– Мой бастард. Я годами ищу повода сделать ее законной наследницей, не взбесив при этом Сибриала.

Демир ухмыльнулся, потом расхохотался:

– Не думал, что у тебя есть сердце!

– Оно есть, хотя и иссушено стеклянной пылью, – ответил отец Ворсьен.

Он смотрел на Демира не мигая, в его взгляде читалась непринужденная сила человека, который всегда получает то, чего хочет.

«Знает ли он о канале?» – вдруг подумал Демир. Элия Дорлани может прибегнуть к такому грубому приему, как кража со взломом, но отец Ворсьен, зная, что у Демира есть нечто нужное ему, будет действовать куда осмотрительнее и тоньше. Например, вот так. А ведь это уже второе подобное предложение от него: первое передал Каприк, когда Демир вернулся в Оссу после смерти матери. Если отец Ворсьен знает о канале, на что он пойдет, чтобы заполучить его? Будет ли этот путь самым простым для них обоих?

– А если я скажу «нет»? – спросил Демир.

Отец Ворсьен развел руками:

– Если ты скажешь «нет», я буду считать, что ты продолжаешь вершить кровную месть. Во-первых, ты останешься в этом подземелье на… – он пожал плечами, – неопределенно долгий срок. Не навсегда, конечно, ты ведь не убил Каприка, но достаточно, чтобы мои люди успели уничтожить остатки твоей репутации. Во-вторых, я внесу в свой черный список твой отель и всех его клиентов и сотрудников. Никто больше не будет снабжать их, покупать у них что-либо, работать на них или нанимать их на работу. В-третьих, я прикажу Киззи продолжить расследование смерти твоей матери, но не сообщу тебе результатов.

Третий пункт был еще одним оскорблением, и оба это знали. Демир усмехнулся. Никаких угроз ему лично, да и зачем? План отца Ворсьена был куда коварнее, чем простое убийство. Да, старик отлично понимал Демира: для молодого Граппо погубить тех, кто ему доверился, было страшнее, чем погибнуть самому.

– Если ты согласишься, – продолжил отец Ворсьен, – наши гильдии окажутся связаны кровными узами. Ты будешь самым богатым патриархом своей семьи на протяжении нескольких поколений. И к тому же приобретешь не просто жену, но друга, чем может похвастаться не всякий патриарх. Ты станешь Ворсьеном во всем, кроме имени, и получишь настоящую власть. Твои возможности будут безграничными.

– Но я не смогу даже пальцем шевельнуть без Ворсьенов.

– Ты не думаешь, что мы с тобой могли бы работать вместе?

– Ты действительно способен уничтожить меня, – ответил Демир смело, – и у нас с твоим сыном действительно есть кровная вражда. Но меня больше беспокоит другое: ты умрешь и Сибриал станет патриархом. Думаешь, я буду кланяться этому людоеду и раболепствовать перед ним?

Демира замутило при мысли об этом, но он постарался отогнать ее от себя. Прежний Демир – к которому надо было прислушаться при получении депеши – снова боролся за власть над его разумом. В мозгу у него будто завертелись шестеренки. Одни планы тянули за собой другие планы, а те порождали третьи.

– Я верю, – медленно произнес отец Ворсьен, – что ты сможешь справиться с Сибриалом.

– И ты смиришься с тем, что я стану вертеть твоим наследником после того, как ты умрешь?

– Я буду мертв, а Сибриалу понадобится тот, кто станет направлять его действия, оказывая на него благотворное влияние. Я не дурак, Демир. Я знаю, кто такой Сибриал. Но ты отвлекся. Мне нужен ответ.

– Прямо сейчас?

– Да.

Демир лег на кишевшую блохами кровать, погрузился в себя и прислушался к скрежету шестеренок в своем мозгу. Ему не нравилось предложение отца Ворсьена – при всех ее очевидных преимуществах женитьба на Киззи повела бы к большим осложнениям в личной жизни. Киззи была ему почти как сестра и к тому же состояла в отношениях с его лучшим другом. Мысль о том, чтобы спать с Киззи до тех пор, пока они не произведут наследника, вызывала у него тошноту. Он не сомневался, что и сама Киззи чувствовала бы то же самое. Хуже того, этот брак сделал бы еще более запутанными его отношения с Тессой, и без того предельно непростые.