В тени молнии

– Ты хочешь сказать, что отец Ворсьен навязал тебе сделку, – ровным голосом проговорил Монтего.

– Именно. – Демир побарабанил пальцами по стенке кареты. Кажется, он никогда не лгал Монтего. Они ничего не скрывали друг от друга: ни разу за все двадцать пять лет дружбы. – Отец Ворсьен знает о канале феникса.

– Ты уверен?

– Конечно, он не сказал прямо, но это видно по его каверзам.

Монтего подался вперед и заглянул Демиру в глаза:

– Он предложил тебе жениться, так?

– На Киззи, – ответил Демир.

Монтего резко вдохнул. Демир догадывался, о чем он сейчас думает: представляет себе разговор Демира с отцом Ворсьеном. Выровняв дыхание, Монтего тихо сказал:

– Она всегда хотела узаконения, больше всего на свете. Это обеспечит ей будущее.

– Ты сможешь справиться с этим? – спросил Демир.

– Ты же знаешь, что я никогда не позволю своим чувствам встать на пути будущего Киззи или Граппо, – медленно произнес Монтего. – Но я… не смогу остаться в Оссе, если ты женишься на Киззи.

Ни вспышки гнева, ни требований отказаться от сделки. Простое, ясное заявление. И удивительно мягкое для человека, известного на весь свет своей жестокостью. Но Демиру вряд ли стало бы больнее, если бы Монтего ударил его наотмашь. Если сделка состоится на условиях Ворсьена, Демир потеряет лучшего друга.

Он попытался сосредоточиться. Ему надо выиграть войну, а грентцы уже пришли в движение. С каждой минутой, проведенной здесь, он теряет свое преимущество, и без того слабое. Он вдруг страшно разозлился – из-за себя, из-за Киззи, из-за Монтего. Пусть отец Ворсьен думает, что это просто сделка, но он не имеет права принуждать их к такому соглашению.

– Это Осса. Здесь каждый раз все сложно, и каждый раз находится решение, – сказал он вслух.

– У тебя есть план по подрыву авторитета отца Ворсьена? – хмуро спросил его Монтего.

План был, хотя и в зачаточном состоянии, но теперь от Демира зависело еще и будущее Киззи. Стараясь перехитрить отца Ворсьена, он должен был учитывать интересы его дочери. Это вдесятеро усложняло задачу.

– Главное сейчас – победа над Грентом, – ответил Демир. – Когда я вернусь, тогда и посмотрим… если вернусь, конечно. Но отец Ворсьен так обеспокоен исходом этой войны, что сделал ошибку, простительную лишь начинающему. – Он ухмыльнулся Монтего. – Он не составил письменного соглашения и дал мне уйти из Маерхорна.

46

Киззи удивилась, когда Гориан перехватил ее у дежурной части. Он был в парадной форме Национальной гвардии: пуговицы из аурагласа отполированы, мундир вычищен. Она остановилась, оглядела его с головы до ног и подняла бровь:

– Что это ты так вырядился?

– Из-за войны, будь она проклята, – ответил Гориан. – Национальных гвардейцев забирают в армию. У нас сегодня инспекторы из министерства Легиона, так что надо выглядеть на все сто.

– Что, на войну захотел? – удивилась Киззи. Совсем не похоже на Гориана. – Ты же знаешь, что тебя не готовили к настоящему бою, да?

Гориан фыркнул:

– Знаешь ли, я каждые восьмые выходные провожу на учениях.

– Это не то же самое, что война.

– Ни на какую войну я не хочу. – Гориан постучал пальцем по носу. – Друг из министерства дал мне наводку. Против грентцев с Керите бросают сейчас бесполезное мясо, чтобы его перемололи. Самых никчемных гвардейцев. А тех, кто поздоровее и поумнее, оставляют в городе – защищать интересы гильдий.

Гориан одарил Киззи самодовольной ухмылкой. Вот это уже было в его духе.

– Ах ты, хорек.

– Я – твой хорек, Киззи, и я очень полезный зверь.

– Ну, это мы сейчас проверим. Где Длинный?

Гориан самодовольно ухмыльнулся, поднял правую руку, критически осмотрел ногти, дохнул на них, потер их о мундир, как бы полируя, и полюбовался на них еще раз.

– Он там, внутри.

– Ты что, арестовал его? – вырвалось у Киззи.

– Зачем – арестовал? Он сам заплатил мне за то, чтобы я устроил ему встречу с тобой.

Киззи почувствовала, что ее кишки завязались в узел от страха, отчего ей стало стыдно.

– Спятил, что ли? – прошипела она, затем схватила Гориана за руку и потащила на обочину. – За каким хреном ты согласился?

– Ну, он же просил, – ответил Гориан и пожал плечами. – Да ладно тебе, Киззи. Он у нас в дежурке. Рядом с ним – десять моих лучших людей, играют там в карты. Ты хотела его найти, так вот он, стекло тебя подери, перед тобой на блюдечке. Бери да ешь.

Киззи опять выскочила на середину улицы, но тут же вернулась обратно: ей нужно было выплеснуть излишек энергии.

– Значит, он не в камере?

– Нет.

– Я бы чувствовала себя куда спокойнее, если бы ты посадил его за решетку.

– Думаешь, он вовлечен в тайную войну магов? – Самодовольство Гориана пошло на убыль. – Он здоровяк, конечно, но без оружия. Даже годгласа нет. Один из моих людей – гласдансер с небольшими способностями. Он говорит, что Длинный не из этой команды. Так что опасности нет.

Киззи посмотрела сначала в одну сторону, потом в другую, убедилась, что поблизости никого нет, и прошептала Гориану на ухо:

– Ты слышал про убийство генерала Ставри?

– Конечно.

– Он был там.

Гориан вытаращил глаза. Все его самодовольство как рукой сняло.

– Но он же не гласдансер.