В тени молнии

Карета с гербами Ворсьенов как раз отъезжала от дома – видно, старик собрался в Ассамблею, – когда Киззи преградила ей путь, встав посреди гравийной дорожки. Кучер натянул поводья, телохранители попрыгали с запяток и схватились за мечи. Мужчины и женщины, которых Киззи знала всю жизнь, глядели, словно незнакомцы, мир был темным и бессердечным. Ей даже показалось, что они пристрелят ее на месте, но телохранители перекинулись парой слов, из окна кареты высунулась рука, покрытая чешуей гласрота, и поманила Киззи.

– Что случилось? – требовательно спросил отец Ворсьен, пристально оглядывая дочь с головы до ног.

Его взгляд задержался на ее шее, и Киззи с удивлением почувствовала, что заливается краской. Даже несмотря на милкглас, раздавленное горло сильно болело.

– Тот высокий тип, о котором я тебе рассказывала, – прохрипела Киззи. – Я зажала его в угол в дежурке один-восемь-семь, а он взбесился и убил всех: Гориана, Филли, Сталию – всех до единого, стекло его раздери.

Отец Ворсьен помолчал и заметил:

– Всех, кроме тебя.

Киззи поймала себя на том, что часто кивает в ответ. Стекло ее раздери, когда она стала такой трусихой? Она видела смерть. Она убивала сама. Случалось, что гибли ее друзья. Но такое… такого она не видела никогда.

– Он велел передать тебе, чтобы мы прекратили расследовать смерть Адрианы, и тогда он оставит нас в покое.

– Кто «он»?

– Понятия не имею. Он не назвался. Возможно, он имел в виду Стеклянных ножей?

– А-а-а. – Отец Ворсьен откинулся на спинку сиденья и устремил взгляд на стенку кареты. Киззи видела, как по его лицу прошла судорога, а уголки глаз напряглись. – Значит, вот как это бывает.

– Ты знаешь, кто это? – (Он покачал головой.) – Отец, он убил их всех!

К ее удивлению, отец не стал упрекать ее за слабость. Он долго смотрел на нее, потом сказал:

– Это очень печально. Диагуни!

Киззи обернулась и увидела мажордома, который выбежал из дома – посмотреть, в чем дело. Услышав голос хозяина, он приблизился к карете:

– Мастер Ворсьен?

– Приберись в дежурной части один-восемь-семь. Это были наши клиенты, хотя и низкого положения. Позаботься об их семьях, если они есть, и о том, чтобы газетчики ничего не пронюхали.

– Да, сэр.

– Киссандра опишет того, кто это сделал, и ты составишь с ее слов подробный портрет. Я хочу, чтобы за ним следили все мои шпионы. Следили на расстоянии, не вступая в бой. Мне надо знать, кто его хозяин. – Он снова повернулся к Киззи. – Дочь, приведи себя в порядок, ты вся в грязи. Как только будешь готова, вернешься в «Гиацинт».

– Но… у Демира ведь кровная вражда с Каприком.

– Уже нет.

– Как?

Кизза ничего не понимала. Она знала Демира лучше, чем отец Ворсьен, и не могла представить себе, что заставило бы его отказаться от мести.

– Объясню все, когда ты закончишь. А пока я хочу, чтобы ты прониклась симпатией к Демиру. Войди с ним в тесные отношения. Разберись со смертью его матери.

– А как же тот, высокий?

– Забудь о нем.

– Он только что убил одиннадцать моих друзей. Как я могу…

Она поперхнулась и только из-за этого не повысила голос на отца.

Отец Ворсьен забарабанил пальцами по дверце кареты:

– Его будут разыскивать все клиенты и все бойцы Ворсьенов. Мы либо схватим его, либо уничтожим. Так или иначе, он больше не сможет следить за тобой. Может, ты и бастард, Киссандра, но ты – мой бастард, и только я имею право решать твою судьбу.

Ободренная словами отца и его покровительственным тоном, Киззи тяжело сглотнула и кивнула.

– Вот и хорошо. Поехали.

Отец стукнул в крышу кареты, и та тронулась с места. Киззи проводила экипаж взглядом, а потом посмотрела на себя. Отец был прав: ее камзол и штаны были заляпаны черной грязью вперемешку с кровью, на руках была кровь. Но она не могла думать о том, как выглядит. Перед ее глазами снова и снова вставала одна и та же картина: разоренная дежурная часть и одиннадцать трупов на полу. Самую острую боль ей причинила смерть Гориана, но остальные тоже были ее друзьями. По крайней мере, она знала их много лет. Они вместе пили, вместе играли в карты, даже по борделям ходили вместе. Ближе них у нее не было никого, по крайней мере среди коллег-бойцов.

– Киссандра! – негромко позвал Диагуни. Она вздрогнула и обернулась. Мажордом взял ее за руку. – Пойдемте в дом, я должен составить описание убийцы с ваших слов. Я налью вам бренди, дам скайглас высшего качества, и вы успокоитесь.

– Спасибо, Диагуни, – сказала Киззи, знаком приглашая его идти вперед.

Она отчаянно пыталась не сойти с ума от страха перед собственной беспомощностью. Один порез – вот и весь вред, который она и одиннадцать вооруженных людей смогли причинить этому лысому поганцу. Киззи не была уверена, что хоть один из ее покойных товарищей успел хотя бы коснуться его. Она посмотрела вслед Диагуни, который шел к дому, и заставила себя идти за ним, все еще сомневаясь.