В тени молнии

Киззи вдруг ощутила зуд между лопатками, точно на соседней крыше засел стрелок, который целился ей в спину. Вот только никакого стрелка не было, да и окна тоже не было – за ее спиной была глухая стена. Она вспомнила, как сказала Гориану, что Длинный буквально источает насилие, и поняла, что точно такое же чувство внушал ей когда-то Монтего. Обоим была присуща едва уловимая животная свирепость, скрытая за приличным внешним видом: словно капкан в траве.

Все инстинкты кричали Киззи: «Беги!» Но как тогда объяснить случившееся отцу Ворсьену? Почему она, его незаконная дочь и главный боец, безропотно подчинилась какому-то безымянному незнакомцу? Нет, об этом не могло быть и речи.

– Мое терпение лопнуло, – сказала она, вздернув подбородок, и щелкнула пальцами – их с Горианом условный знак.

Разговоры на том конце комнаты разом смолкли. Гориан и его гвардейцы оторвались от карт, встали и с оружием в руках пошли к ним. Киззи сказала:

– Мне нужны ответы, кретин. Что ты делал в клубе «Задиры»?

Длинный страдальчески вздохнул.

– Отвечай, – наседала Киззи. – Кто твой хозяин? Один из «стеклянных ножей»? Выкладывай! – (Длинный не спеша допил чай, аккуратно сложил газету и приготовился встать.) – Гориан, арестуй этот кусок дерьма.

Гориан шагнул вперед и положил руку на плечо Длинному.

– Сиди, пока Киззи не разрешит тебе встать, – сказал он.

Длинный вздохнул еще раз.

– Понятно. Значит, ты решила не принимать мое предупреждение всерьез, так? – спросил он у Киззи.

– Я приму тебя всерьез, когда ты ответишь на мои вопросы, – ответила Киззи и потянулась за стилетом.

За ту долю секунды, которая потребовалась ей, чтобы схватиться за рукоять, Длинный сломал Гориану руку. Это произошло невероятно быстро, и Киззи сначала подумала, что ей показалось. Но Гориан лежал на полу, вопя от боли, а вокруг начался хаос. Киззи выхватила стилет и, собрав всю силу, которую давал форджглас, толкнула стол на Длинного.

Это было все равно что толкать гору. Длинный слегка повел рукой, и Киззи отбросило к стене. Ошеломленная, она могла лишь с ужасом наблюдать, как ее противник танцует по комнате. Он схватил за горло одного гвардейца, ударил кулаком в грудь другого, вырвал у женщины дубинку и словно нехотя провел ею по воздуху, попутно вышибив мозги еще двоим. Гвардейцы, несмотря на годглас, двигались по сравнению с ним так медленно, будто стояли на месте.

Киззи сбросила оцепенение, крепче сжала стилет и прыгнула вперед, метя в спину Длинному. По крайней мере, она хотела попасть именно туда. Но он словно почувствовал движение позади себя и ушел в сторону. Лезвие стилета скользнуло по его боку, нанеся глубокий, но неопасный порез. В ответ Длинный ткнул ее локтем в грудь. Киззи снова отлетела к стене и врезалась в нее с такой силой, что из легких вышибло весь воздух.

Когда она уже могла двигаться, все одиннадцать гвардейцев лежали на полу. Киззи пригнулась, беззвучно проклиная Длинного, и бросилась вперед. Поганец был быстрее всех, кого она знала, но Киззи не собиралась сдаваться без боя. Он развернулся и отбил ее стилет тыльной стороной ладони, но не заметил кастета в другой ее руке. Она врезала ему в подбородок сбоку со всей силой, на какую была способна, чуть не вывихнув запястье.

Длинный не упал. Он даже не вздрогнул. Отбив руку Киззи, он ударил ее в живот так, что у нее из глаз посыпались искры, потом схватил за горло и поднял на уровень своих глаз. Киззи царапалась, лягалась, метя ему в колено и в пах, – все без толку.

– Это единственное предупреждение, – сказал он, пока Киззи барахталась. – Передай его отцу Ворсьену. Другого не будет.

Когда Киззи опомнилась, она лежала на спине и глядела в потолок дежурки. Перед глазами плыло, каждая частичка ее тела болела как хрен знает что. Будто ее выбросили из окна второго этажа и она упала грудью на камни. Горло саднило, но дышать и говорить было можно.

– Гориан, – прохрипела она, вертя головой в поисках стилета.

Длинный исчез. В комнате было тихо, и это сначала обрадовало ее, а потом напугало. Ни стонов, ни проклятий, ни даже дыхания – не было слышно ничего. Охваченная паникой, Киззи встала на четвереньки и поползла от гвардейца к гвардейцу, вглядываясь в безжизненные лица людей, которым она много лет давала взятки и покупала выпивку.

Гориан лежал в самом углу, чуть поодаль от стола, за которым она сидела с Длинным. Значит, он прошел несколько шагов со сломанной рукой, а потом упал, уткнувшись головой в стену. Его глаза остекленели, на лице застыло удивление, грудь не двигалась. Сглотнув желчь, Киззи легонько встряхнула Гориана, наклонилась и прижалась щекой к его губам.

– Гориан? – позвала она.

Тишина.

Гориан был мертв, и Киззи ничего не могла с этим поделать.