В тени молнии

Оба всем своим весом навалились на дверь. С другой стороны раздался удар такой силы, что Киззи побоялась, как бы вся дверная рама не выскочила из стены. Каким-то чудом дверь выдержала. Они задвинули засов и попятились.

– Э-э-э, Киззи, – фыркнул Монтего.

Она повернулась к нему. Монтего оглядывал комнату, в которую они попали. Она сделала то же самое. Ее тревога усилилась: стало ясно, что они в ловушке. Это был кабинет, почти такой же, как у Аристанеса, только немного меньше. Узкие окна были забраны тяжелыми решетками, на стенах – пустые, частью поломанные полки для книг, посередине – пыльный, трухлявый письменный стол.

– О нет, – прошептала она.

Едва соображая от ужаса, она стала рыться в кармане, ища скайглас, пока не вспомнила, что он у нее в ушах. Раздался новый мощный удар в дверь, от которого содрогнулись стены, а с потолка посыпались штукатурка и пыль. Существо завопило. Судя по чередованию звуков, это были слова какого-то языка.

– Что нам делать, что делать, что делать? – бормотала Киззи, будто это могло им помочь. Она повернулась к Монтего, ее руки дрожали. – Прости меня, Малыш. Мне так жаль. Я не хотела…

Она умолкла, посмотрела на Монтего, и ее паника прекратилась. Его лицо было спокойным, взгляд – задумчивым. Он еще раз обшарил глазами комнату:

– Ты худенькая и сможешь протиснуться через решетку, надо только разбить стекло. Ты приведешь сюда помощь, лучше до конца дня, чтобы изловить эту тварь при свете.

– Что… что? Я не брошу тебя здесь одного.

До того Киззи казалось, что нельзя быть напуганной больше, чем она в эти минуты. Но при мысли о том, что она бросит Монтего здесь, один на один с этими тварями, нахлынула новая волна ужаса.

– Ну как знаешь, – ответил он.

Затем изящным, отработанным движением скинул с себя камзол, сорочку, сложил их и положил на пол. Оставшись в штанах, Монтего принялся делать повороты и наклоны, несколько раз коснулся руками пальцев ног.

Ей отчасти передалось его спокойствие.

– Что ты делаешь? – спросила она и вздрогнула: от нового удара в дверь с потолка опять посыпалась штукатурка.

– Разминаюсь.

– Зачем?

– Я всегда разминаюсь перед боем.

– Ты с ума сошел? – изумилась она.

Монтего взял свою трость, ловко отвинтил серебряный набалдашник в виде медвежьей головы и положил его на пол, с одеждой, потом достал из кармана брюк что-то похожее на крокетный мячик. Приставив к нему конец трости, он повернул ее, и в его руке оказалась дубинка. Дверь затрещала. Было понятно, что еще чуть-чуть – и она слетит с петель.

– Малыш… – прошептала Киззи. Она была уверена, что скоро умрет, и ей это совсем не нравилось. – Ты не можешь бороться с этой тварью. Ты не видел, что она сделала в дежурке.

– Если не хочешь уходить, – спокойно сказал ей Монтего, – займись подручными этой твари, чтобы мне не отвлекаться на них. – Он пошел к двери, сделав несколько пробных взмахов дубинкой. – Я – величайший убийца в мире, – заявил он, повышая голос. В его глазах вспыхнул яростный огонь. – И я не уступлю этот титул какому-то уроду из дурацкой книжки. Я – Малыш Монтего! – зарычал он на дверь, расправив плечи и выпятив грудь. – Слышишь меня, Длинный? Я Монтего, и я убью тебя!

Дверь распахнулась, и разъяренное чудище вкатилось внутрь. Мощные когтистые щупальца рванулись к горлу Монтего так быстро, что Киззи не смогла проследить за этим. Но Монтего оказался проворнее: он взмахнул дубинкой и треснул чудище по лапе, словно учитель, что лупит тяжелой линейкой по пальцам нерадивого ученика.

Оно зашипело и отпрянуло, но тут же раскрыло пасть и завопило так, что у Киззи задрожали кости.

Монтего бросился в атаку – ударил плечом чудовище в грудь так, что оба вылетели в коридор и врезались в стену. Удар, казалось, не произвел никакого впечатления на Длинного: он схватил Монтего за руку и швырнул его вдоль коридора. Глядя на ужасное существо сквозь дверной проем, Киззи вдруг почувствовала себя очень маленькой и одинокой. Монстр, нечеловечески извиваясь, поднимался с пола, жадно глядя на Киззи. Струйки пенистой слюны текли из его пасти.

Тут к чудищу снова подскочил Монтего, ударив его дубинкой по голове так, что человеческий череп превратился бы в кашу. Рука Монтего поднималась и опускалась с такой скоростью, что казалась расплывчатым пятном, лицо побагровело от ярости, каждый удар сопровождался словом, обращенным к твари:

– Не смей! Стоять! Ко мне! Спиной! Во время! Боя!

Мощное щупальце метнулось к Монтего и схватило его за запястье, не дав нанести последний удар. Монтего врезал левым кулаком по голове твари, дал ей в челюсть и ухватил за другое щупальце. Они сцепились, напрягая мышцы, причем когти существа глубоко вошли в руки Монтего, и по ним потекла кровь. Чудовище теснило Монтего, двигая его по коридору.