В тени отца

Чтобы нас приняли в единственной на весь городок мало-мальски приличной гостинице, пришлось еще протащить больную девушку по открытым с утра магазинам готовой одежды, придавая нам обоим нормальный вид. Без багажа мы оба вызывали подозрения, пришлось наплести симпатичной бабульке – держательнице съемных комнат целую слезливую эпопею:

– Украли! Как есть, все украли! А главное, в багаже ведь все платья Марии Аркадьевны остались, ей батюшка их из самого Парижа выписывал! И шляпка новенькая, подумать только! Пятьсот рублей стоила! Чудом документы и деньги при себе остались! Что теперь ее батюшка скажет?! Убьет, как есть убьет!

С каждым патетически произнесенным словом чело хозяйки комнат волшебным образом разглаживались, а мы в ее глазах из оборванцев превращались в барышню с сопровождающим, попавших в сложные обстоятельства. Она даже морщиться на все еще идущий от нас запашок перестала!

– А что это Петр Григорьевич, фамилии и отчества у вас с сестрой не совпадают? – выдала она последний, контрольный выстрел, уже всеми силами готовая поверить в бьющую на жалость историю.

– Сестра, как есть сестра! Двоюродная! Мамка ее – тетка моя – самому Италову глянулась! Замуж он ее не взял, но обласкал сверх меры, даже Марию признал! – вдохновенно продолжил врать, возвышая Машкиного отца-капитана до непонятно кого в глазах заинтересованной слушательницы, – Их сиятельство Аркадий Александрович меня приблизил, поручение дал, а я!.. и шляпка! Господи боже мой! Пятьсот рублей!

– А большая была?

– Что вы! Вот такусенькая! – и показал размер с ладонь, – Но цветочки такие…

Мария очень удачно стала заваливаться, теряя сознание, тем самым прекратив мой словесный понос про никогда не существовавший у нее гардероб. Ее обморок пришелся кстати, потому что сам я уже боялся запутаться в ворохе вываливаемых на женщину горестей. Зато уверен – к вечеру все кумушки городка будут ахать над несчастной судьбинушкой внебрачной дочки то ли князя, то ли графа и обсуждать шляпку аж из самого Парижа, да еще за полтыщи рублев! Забыв остальные мелочи вроде подозрительного запаха и общей неустроенности вида.

– Ах! – раскудахталась хозяйка, – Тотчас пошлю за Иосифом Иосифовичем, нашим доктором! Но простите, юноша, в один номер с вашей сестрой я поселить вас не могу. Правила-с, да-с, правила!

– О! Ничего страшного! – принялся расшаркиваться я, внутренне посмеиваясь над ее манерой речи. «Эскать» даже в нашем безнадежно провинциальном Николаевске уже лет десять как прекратили, но до здешних обитателей новые веяния докатятся хорошо если еще лет через десять, – Их сиятельство такое и не одобрил бы! Чай не кто-нибудь!

– Так надолго к нам?

– Батюшке ее я сейчас телеграфирую, – здесь я почти не соврал, телеграмму придется дать, – Дождусь его посланника, а там видно будет.

– То есть двое-трое суток вам у нас переждать придется, – понятливо кивнула старушка, запуская меня в номер с цветочками на обоях, – Кладите сюда! – она указала на пахнущую лавандой постель, одновременно откидывая на ней одеяло. – Маришка за ней присмотрит! – в номер вплыла девица таких впечатляющих пропорций, при которых меньше всего ассоциировалась с игривым именем Маришка, – А вам, господин хороший, номер на третьем этаже.

– Так-то у нас городок тихий, покойный, – просвещала она, сопровождая, а потом показывая мне комнату, – Мало кто останавливается, разве что начальство с соседней нефтяной базы, у них там совсем условия неподходящие. Но все же, Петр Григорьевич, вечерами будьте осторожны. Недавно, говорят, Солнцевских клевретов у нас видели.

– Пошаливают? – насторожился я, выслушивая «глас народа».

– Да нет. Нет-с, – еще раз угодливо «эскнула» хозяйка, – Может, то и не Солнцевские были, много разной швали на дорогах развелось, прости господи! Тяжелые времена нынче настали. Сам-то князь, говорят, к насилию очень плохо относится, но кто его знает, на кого напороться придется?

– Спасибо за предупреждение, непременно учту! – ответил на ее слова, старательно выпроваживая хозяйку из номера. Только с ее уходом позволил себе расслабиться – игра в дурачка далась нелегко. Да только не приняла бы хозяйка за дворянина паренька с мозолистыми руками и обветренным лицом. Из нас двоих только хрупкая Машка выглядела попавшей в переплет урожденной аристократкой, я же уже давно растерял весь лоск.

Внушительная Маришка взяла на себя все хлопоты по уходу за моей катастрофой, а я два дня неприкаянным призраком слонялся по гостинице, отыгрывая роль взволнованного недотепы. Безделье не задевало – наоборот, время передышки я использовал с пользой, изучая отцовские записи и прокручивая в голове самые разные планы. Вечерами выжимки из надуманного ложились на бумагу и запирались в отцовский ящичек, прихваченный с собой в путешествие. Телеграмма о непредвиденной задержке в нужный адрес ушла, оставалось только ждать ответной реакции.